слышны были шаги, которые спускались по лѣстницѣ съ чердака и ходили по всему дому. Напрасно замыкали двери верхняго коридора: то ли у привидѣнія былъ въ карманѣ другой ключъ, то ли оно, какъ всѣ привидѣнія съ незапамятныхъ временъ, проходило сквозь замочную скважину; во всякомъ случаѣ оно разгуливало по комнатамъ съ ужасающею смѣлостью.
Относительно внѣшняго вида призрака мнѣнія расходились, такъ какъ негры, да насколько намъ извѣстно и бѣлые тоже, имѣли обыкновеніе при его приближеніи закрывать глаза и прятать голову подъ одѣяла, подъ юбки, подо что попало. Извѣстно, что когда тѣлесные глаза лишены такимъ образомъ способности видѣть, душевные становятся необыкновенно зоркими и проницательными, вслѣдствіе этого явилась масса изображеній привидѣнія, сходство которыхъ подтверждалось клятвами и которыя, какъ часто случается съ портретами, совершенно разнились другъ отъ друга, они сходились только въ одномъ: привидѣніе было одѣто въ бѣлый саванъ. Бѣдные невѣжды не знали древней исторіи, не знали и того, что Шекспиръ засвидѣтельствовалъ обязательность этого костюма, разсказывая:
Покойникъ, въ саванъ облаченный,
На римскихъ улицахъ вопилъ и лепеталъ.
А между тѣмъ они совершенно вѣрно описывали одежду призрака. Это представляетъ собой поразительный фактъ пневматологіи, на который мы обращаемъ вниманіе медіумовъ.
Во всякомъ случаѣ мы имѣемъ основательныя причины вѣрить, что по ночамъ, въ часы излюбленные привидѣніями, высокая фигура въ бѣломъ саванѣ разгуливала по усадьбѣ Легри, проходила черезъ двери, скользила по всему дому, по временамъ исчезала, затѣмъ снова появлялась, поднималась по заброшенной лѣстницѣ на чердакъ; а утромъ входныя двери были заперты и замкнуты, какъ обыкновенно.
Легри не могъ не слышать перешептываній прислуги; и они тѣмъ болѣе волновали его, что онъ замѣчалъ, какъ всѣ стараются что-то скрывать отъ него. Онъ сталъ сильно пить. Днемъ онъ задиралъ голову выше и бранился громче прежняго; но по ночамъ ему снились дурные сны, и видѣнія, которыя вставали въ его разгоряченномъ мозгу, когда онъ ложился на кровать, были далеко не изъ пріятныхъ. Въ тотъ день, когда Джоржъ увезъ тѣло Тома, онъ отправился кутить въ сосѣдній городъ и кутить сильно. Домой онъ вернулся поздно, усталый. Онъ заперъ свою дверь на ключъ, вынулъ ключъ изъ замка и легъ въ постель.
Въ сущности, какъ бы ни старался человѣкъ убить въ себѣ
слышны были шаги, которые спускались по лестнице с чердака и ходили по всему дому. Напрасно замыкали двери верхнего коридора: то ли у привидения был в кармане другой ключ, то ли оно, как все привидения с незапамятных времен, проходило сквозь замочную скважину; во всяком случае оно разгуливало по комнатам с ужасающею смелостью.
Относительно внешнего вида призрака мнения расходились, так как негры, да насколько нам известно и белые тоже, имели обыкновение при его приближении закрывать глаза и прятать голову под одеяла, под юбки, подо что попало. Известно, что когда телесные глаза лишены таким образом способности видеть, душевные становятся необыкновенно зоркими и проницательными, вследствие этого явилась масса изображений привидения, сходство которых подтверждалось клятвами и которые, как часто случается с портретами, совершенно разнились друг от друга, они сходились только в одном: привидение было одето в белый саван. Бедные невежды не знали древней истории, не знали и того, что Шекспир засвидетельствовал обязательность этого костюма, рассказывая:
Покойник, в саван облаченный,
На римских улицах вопил и лепетал.
А между тем они совершенно верно описывали одежду призрака. Это представляет собой поразительный факт пневматологии, на который мы обращаем внимание медиумов.
Во всяком случае мы имеем основательные причины верить, что по ночам, в часы излюбленные привидениями, высокая фигура в белом саване разгуливала по усадьбе Легри, проходила через двери, скользила по всему дому, по временам исчезала, затем снова появлялась, поднималась по заброшенной лестнице на чердак; а утром входные двери были заперты и замкнуты, как обыкновенно.
Легри не мог не слышать перешептываний прислуги; и они тем более волновали его, что он замечал, как все стараются что-то скрывать от него. Он стал сильно пить. Днем он задирал голову выше и бранился громче прежнего; но по ночам ему снились дурные сны, и видения, которые вставали в его разгоряченном мозгу, когда он ложился на кровать, были далеко не из приятных. В тот день, когда Джорж увез тело Тома, он отправился кутить в соседний город и кутить сильно. Домой он вернулся поздно, усталый. Он запер свою дверь на ключ, вынул ключ из замка и лег в постель.
В сущности, как бы ни старался человек убить в себе
