заглянулъ въ нее и съ напускнымъ равнодушіемъ отошелъ прочь.
— Старый чортъ! — съ негодованіемъ воскликнулъ Джоржъ. — Пріятно думать, что дьяволъ скоро заплатитъ ему за все это!
— Ахъ нѣтъ, нѣтъ, не говорите такъ, — сказалъ Томъ, сжимая его руку; — онъ несчастный, жалкій человѣкъ! Страшно подумать, что ждетъ его! О, если бы онъ только могъ раскаяться, Господь навѣрно простилъ бы его, но я боюсь, что онъ не можетъ!
— Надѣюсь, что онъ не раскается, — сказалъ Джоржъ, — мнѣ очень не хотѣлось бы встрѣтиться съ нимъ на небѣ!
— Перестаньте, масса Джоржъ, мнѣ больно слышать такія слова. Вы не должны такъ чувствовать. Онъ не сдѣлалъ мнѣ никакого зла, онъ только открылъ для меня врата царства небеснаго.
Въ эту минуту внезапный подъемъ силы, явившійся у умирающаго вслѣдствіе радостнаго свиданія, исчезъ. Онъ сразу ослабѣлъ. Глаза его закрылись, въ лицѣ произошла та таинственная перемѣна, которая предвѣщаетъ переходъ въ иную жизнь.
Онъ началъ дышать медленно и глубоко. Широкая грудь его тяжело поднималась и опускалась. Лицо его выражало торжество побѣдителя.
— Кто… кто… кто можетъ отнять у насъ любовь Христа? — проговорилъ онъ еле слышнымъ, прерывающимся голосомъ, и уснулъ съ улыбкой на губахъ.
Джоржъ сидѣлъ неподвижно въ благоговѣйномъ молчаніи. Это мѣсто казалось ему священнымъ; и когда онъ закрылъ безжизненные глаза и поднялся на ноги, въ умѣ его не было иной мысли, кромѣ той, какую высказалъ его старый другъ: какое счастье быть христіаниномъ!
Онъ обернулся, за нимъ угрюмо стоялъ Легри.
Послѣднія минуты умиравшаго произвели умиротворяющее дѣйствіе на пылкаго, вспыльчиваго юношу.
Присутствіе Легри не вызывало въ немъ гнѣва, просто казалось ему непріятнымъ: ему хотѣлось поскорѣй уйти отъ него безъ лишнихъ разговоровъ.
Устремивъ на Легри свои живые, черные глаза, онъ просто сказалъ, указывая на покойника:
— Вы взяли отъ него все, что могли. Сколько заплатить вамъ за его тѣло? Я его увезу и похороню, какъ слѣдуетъ!
— Я не торгую мертвыми неграми, — сердито отвѣчалъ Легри. — Можете хоронить его гдѣ и когда хотите.
заглянул в нее и с напускным равнодушием отошел прочь.
— Старый чёрт! — с негодованием воскликнул Джорж. — Приятно думать, что дьявол скоро заплатит ему за всё это!
— Ах нет, нет, не говорите так, — сказал Том, сжимая его руку; — он несчастный, жалкий человек! Страшно подумать, что ждет его! О, если бы он только мог раскаяться, Господь наверно простил бы его, но я боюсь, что он не может!
— Надеюсь, что он не раскается, — сказал Джорж, — мне очень не хотелось бы встретиться с ним на небе!
— Перестаньте, масса Джорж, мне больно слышать такие слова. Вы не должны так чувствовать. Он не сделал мне никакого зла, он только открыл для меня врата царства небесного.
В эту минуту внезапный подъем силы, явившийся у умирающего вследствие радостного свидания, исчез. Он сразу ослабел. Глаза его закрылись, в лице произошла та таинственная перемена, которая предвещает переход в иную жизнь.
Он начал дышать медленно и глубоко. Широкая грудь его тяжело поднималась и опускалась. Лицо его выражало торжество победителя.
— Кто… кто… кто может отнять у нас любовь Христа? — проговорил он еле слышным, прерывающимся голосом, и уснул с улыбкой на губах.
Джорж сидел неподвижно в благоговейном молчании. Это место казалось ему священным; и когда он закрыл безжизненные глаза и поднялся на ноги, в уме его не было иной мысли, кроме той, какую высказал его старый друг: какое счастье быть христианином!
Он обернулся, за ним угрюмо стоял Легри.
Последние минуты умиравшего произвели умиротворяющее действие на пылкого, вспыльчивого юношу.
Присутствие Легри не вызывало в нём гнева, просто казалось ему неприятным: ему хотелось поскорей уйти от него без лишних разговоров.
Устремив на Легри свои живые, черные глаза, он просто сказал, указывая на покойника:
— Вы взяли от него всё, что могли. Сколько заплатить вам за его тело? Я его увезу и похороню, как следует!
— Я не торгую мертвыми неграми, — сердито отвечал Легри. — Можете хоронить его где и когда хотите.
