Охота продолжалась долго, была очень оживленная и основательная, но совершенно безуспѣшная. Касси смотрѣла съ торжествующей насмѣшкой на Легри, когда онъ, усталый и раздосадованный, слѣзалъ съ лошади.
— Ну, Квимбо, — сказалъ Легри, укладываясь на диванѣ въ гостиной, — сходи-ка, приведи сюда Тома! Старый негодяй, это онъ подстроилъ всю штуку! Ну, да я выколочу изъ его черной шкуры куда онѣ дѣвались, я буду не я, если не выколочу.
Самбо и Квимбо, ненавидили другъ друга, но сходились въ одномъ чувствѣ, оба такъ же искренно ненавидѣли Тома. Легри вначалѣ сказалъ имъ, что хочетъ сдѣлать его главнымъ управляющимъ на время своихъ отлучекъ, и это сразу возбудило ихъ недоброжелательство, когда же они увидѣли, что онъ подвергаетъ себя неудовольствію господина, они изъ низкой, рабской угодливости возненавидѣли его еще больше. Поэтому Квимбо съ удовольствіемъ побѣжалъ исполнить данное приказаніе.
Когда Томъ услышалъ, что его зовутъ, сердце его сжалось предчувствіемъ. Онъ зналъ планъ бѣгства невольницъ и зналъ, гдѣ онѣ скрываются; съ другой стороны ему былъ извѣстенъ бѣшеный нравъ Легри и его неограниченная власть. Но онъ надѣялся на Божье милосердіе и твердо рѣшилъ скорѣе умереть, чѣмъ выдать беззащитныхъ.
Онъ поставилъ корзину на землю, поднялъ глаза къ небу и проговорилъ: — Въ руцѣ Твои предаю духъ мой! Ты искупилъ меня, Боже правый! — И онъ спокойно пошелъ за Квимбо, который грубо тащилъ его за руку.
— Ага! — говорилъ великанъ дорогой, — знатно же тебѣ достанется! Масса страхъ какъ сердитъ! Теперь ужъ не вывернешься, небось! Попадетъ тебѣ здорово, повѣрь моему слову! Узнаешь, каково помогать бѣгать неграмъ! Задастъ тебѣ масса!
Томъ не слышалъ всѣхъ этихъ злобныхъ словъ. Въ душѣ его звучалъ другой, болѣе внятный голосъ: „Не бойтесь убивающихъ тѣло и больше уже ничего не могущихъ сдѣлать“. Отъ этихъ словъ каждый нервъ, каждая жилка его трепетали, какъ будто перстъ Божій коснулся ихъ; онъ ощущалъ въ себѣ силу тысячи человѣкъ.
Ему казалось, что деревья, кусты, хижины невольниковъ, всѣ эти свидѣтели его униженія, мелькаютъ передъ нимъ, какъ предметы при быстрой ѣздѣ. Душа его трепетала — онъ уже видѣлъ небесную обитель, часъ освобожденія былъ близокъ.
— Ну, Томъ, — сказалъ Легри, подходя къ нему и злобно хватая его за воротъ, — отъ бѣшенства онъ еле могъ говорить и какъ
Охота продолжалась долго, была очень оживленная и основательная, но совершенно безуспешная. Касси смотрела с торжествующей насмешкой на Легри, когда он, усталый и раздосадованный, слезал с лошади.
— Ну, Квимбо, — сказал Легри, укладываясь на диване в гостиной, — сходи-ка, приведи сюда Тома! Старый негодяй, это он подстроил всю штуку! Ну, да я выколочу из его черной шкуры куда они девались, я буду не я, если не выколочу.
Самбо и Квимбо, ненавидели друг друга, но сходились в одном чувстве, оба так же искренно ненавидели Тома. Легри вначале сказал им, что хочет сделать его главным управляющим на время своих отлучек, и это сразу возбудило их недоброжелательство, когда же они увидели, что он подвергает себя неудовольствию господина, они из низкой, рабской угодливости возненавидели его еще больше. Поэтому Квимбо с удовольствием побежал исполнить данное приказание.
Когда Том услышал, что его зовут, сердце его сжалось предчувствием. Он знал план бегства невольниц и знал, где они скрываются; с другой стороны ему был известен бешеный нрав Легри и его неограниченная власть. Но он надеялся на Божье милосердие и твердо решил скорее умереть, чем выдать беззащитных.
Он поставил корзину на землю, поднял глаза к небу и проговорил: — В руце Твои предаю дух мой! Ты искупил меня, Боже правый! — И он спокойно пошел за Квимбо, который грубо тащил его за руку.
— Ага! — говорил великан дорогой, — знатно же тебе достанется! Масса страх как сердит! Теперь уж не вывернешься, небось! Попадет тебе здорово, поверь моему слову! Узнаешь, каково помогать бегать неграм! Задаст тебе масса!
Том не слышал всех этих злобных слов. В душе его звучал другой, более внятный голос: „Не бойтесь убивающих тело и больше уже ничего не могущих сделать“. От этих слов каждый нерв, каждая жилка его трепетали, как будто перст Божий коснулся их; он ощущал в себе силу тысячи человек.
Ему казалось, что деревья, кусты, хижины невольников, все эти свидетели его унижения, мелькают перед ним, как предметы при быстрой езде. Душа его трепетала — он уже видел небесную обитель, час освобождения был близок.
— Ну, Том, — сказал Легри, подходя к нему и злобно хватая его за ворот, — от бешенства он еле мог говорить и как
