Томъ молчалъ; затѣмъ онъ заговорилъ:
— Тотъ, кто спасъ Даніила во рвѣ львиномъ, кто спасъ отроковъ въ пещи огненной, Тотъ, кто ходилъ по морю и повелѣвалъ вѣтрамъ, Тотъ живъ и нынѣ. Я вѣрю въ Него, я надѣюсь, что Онъ спасетъ васъ. Попробуйте, а я буду всей душой молиться за васъ.
По какому странному закону ума мысль, давно оставленная, брошенная, какъ ненужный камень, вдругъ представляется намъ въ совершенно новомъ свѣтѣ, сверкаетъ передъ нами, словно алмазъ?
Касси часто по цѣлымъ часамъ перебирала въ умѣ всевозможные планы бѣгства и отвергала ихъ, какъ безнадежные и неосуществимые; но въ зту минуту въ душѣ ея мелькнулъ планъ такой простой и удобоисполнимый, что въ ней внезапно проснулась надежда.
— Отецъ Томъ, я попробую! — сказала она.
— Аминь! И да поможетъ вамъ Богъ! — отозвался Томъ.
Том молчал; затем он заговорил:
— Тот, кто спас Даниила во рве львином, кто спас отроков в пещи огненной, Тот, кто ходил по морю и повелевал ветрам, Тот жив и ныне. Я верю в Него, я надеюсь, что Он спасет вас. Попробуйте, а я буду всей душой молиться за вас.
По какому странному закону ума мысль, давно оставленная, брошенная, как ненужный камень, вдруг представляется нам в совершенно новом свете, сверкает перед нами, словно алмаз?
Касси часто по целым часам перебирала в уме всевозможные планы бегства и отвергала их, как безнадежные и неосуществимые; но в зту минуту в душе её мелькнул план такой простой и удобоисполнимый, что в ней внезапно проснулась надежда.
— Отец Том, я попробую! — сказала она.
— Аминь! И да поможет вам Бог! — отозвался Том.
„Путь беззаконныхъ, какъ тьма, они но знаютъ, обо что споткнутся“. — Притча Соломона: IV. 19.
Чердакъ въ домѣ Легри представлялъ собою, какъ и многіе чердаки, большое, запущенное помѣщеніе, пыльное, покрытое паутиной, заваленное разнымъ хламомъ. Богатая семья, занимавшая домъ во время его великолѣпія, увезла съ собой большую часть роскошной мебели; остальная уныло стояла по заплесневѣлымъ, пустымъ комнатамъ или была свалена на чердакъ. Здѣсь же около стѣны стояли два громадные ящика, въ которыхъ была раньше упакована мебель. Маленькое окошечко пропускало сквозь свои грязныя, пыльныя стекла мутный свѣтъ на красивые стулья съ высокими спинками и на покрытые пылью столы, видавшіе лучшіе дни. Въ общемъ это было мрачное, жуткое мѣсто, и легенды, ходившія о немъ среди суевѣрныхъ негровъ, еще увеличивали нагоняемый имъ страхъ. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ здѣсь была заперта негритянка, навлекшая на себя неудовольствіе Легри. Что происходило съ лею на чердакѣ, мы не знаемъ, негры лишь шопотомъ передавали объ этомъ другъ другу; из-
„Путь беззаконных, как тьма, они но знают, обо что споткнутся“. — Притча Соломона: IV. 19.
Чердак в доме Легри представлял собою, как и многие чердаки, большое, запущенное помещение, пыльное, покрытое паутиной, заваленное разным хламом. Богатая семья, занимавшая дом во время его великолепия, увезла с собой большую часть роскошной мебели; остальная уныло стояла по заплесневелым, пустым комнатам или была свалена на чердак. Здесь же около стены стояли два громадные ящика, в которых была раньше упакована мебель. Маленькое окошечко пропускало сквозь свои грязные, пыльные стекла мутный свет на красивые стулья с высокими спинками и на покрытые пылью столы, видавшие лучшие дни. В общем это было мрачное, жуткое место, и легенды, ходившие о нём среди суеверных негров, еще увеличивали нагоняемый им страх. Несколько лет тому назад здесь была заперта негритянка, навлекшая на себя неудовольствие Легри. Что происходило с лею на чердаке, мы не знаем, негры лишь шёпотом передавали об этом друг другу; из-
