какія намъ дѣлаютъ замѣчанія и передавалъ мнѣ, какъ всѣ восхищаются мною и дѣтьми, какія лестныя слова говорятъ о насъ. О, какое это было счастливое время! Мнѣ казалось, что счастливѣй меня нѣтъ человѣка на свѣтѣ, но потомъ пришло горе. Къ нему пріѣхалъ изъ Новаго Орлеана двоюродный братъ, котораго онъ очень любилъ и считалъ своимъ первымъ другомъ. Нс знаю почему, но какъ только я взглянула на этого человѣка, мнѣ стало страшно, у меня явилось предчувствіе, что онъ принесетъ намъ несчастіе. Генри сталъ часто уходить съ нимъ и иногда возвращался домой въ три часа ночи. Я не смѣла сказать ни слова, Генри былъ такой вспыльчивый, я боялась. Онъ водилъ его въ игорные дома, а Генри былъ такой человѣкъ, что ему стоило начать играть, и онъ уже не могъ удержаться Потомъ онъ познакомилъ его съ другой женщиной, и я скоро поняла, что онъ перестаетъ любить меня. Онъ ничего не говорилъ мнѣ, но я сама видѣла, я замѣчала, какъ онъ съ каждымъ днемъ все болѣе отдаляется отъ меня. Сердце мое разрывалось, но я не смѣла сказать ни слова, наконецъ, негодяи предложилъ купить у Генри меня и дѣтей, чтобы уплатить его карточные долги, мѣшавшіе ему жениться, какъ онъ хотѣлъ, — и Генри продалъ насъ. Онъ сказалъ мнѣ, что ему нужно уѣхать по дѣлу въ деревню, недѣли на двѣ, три. Онъ говорилъ ласковѣе обыкновеннаго и обѣщалъ вернуться. Но это не обмануло меня, я знала, что пришелъ конецъ. Я какъ будто окаменѣла, я не могла ни говорить, ни плакать. Онъ поцѣловалъ меня, нѣсколько разъ поцѣловалъ дѣтей и ушелъ. Я видѣла, какъ онъ вышелъ изъ дома, я слѣдила за нимъ глазами, пока онъ скрылся изъ виду, а затѣмъ упала, со мной сдѣлался обморокъ.
И вотъ пришелъ онъ, проклятый негодяй! Пришелъ взять свою собственность. Онъ объявилъ мнѣ, что купилъ меня и дѣтей и показалъ мнѣ бумаги. Я прокляла его и сказала, что скорѣй умру, чѣмъ стану жить съ нимъ.
— Какъ хочешь, — отвѣчалъ онъ, — но если ты не будешь вести себя умно, я иродамъ обоихъ дѣтей такъ, что ты никогда больше не увидишь ихъ. — Онъ сказалъ мнѣ, что рѣшилъ обладать мною съ перваго раза, какъ только увидѣлъ меня; что онъ нарочно втянулъ Генри въ игру и въ долги, чтобы заставить его продать меня, что онъ же заставилъ его влюбиться въ другую женщину, и что послѣ всего этого онъ, конечно, не откажется отъ меня ради моихъ слезъ, кривляній и тому подобное.
Я уступила, потому что у меня были связаны руки: мои дѣти были въ его власти; если я въ чемъ нибудь противилась
какие нам делают замечания и передавал мне, как все восхищаются мною и детьми, какие лестные слова говорят о нас. О, какое это было счастливое время! Мне казалось, что счастливей меня нет человека на свете, но потом пришло горе. К нему приехал из Нового Орлеана двоюродный брат, которого он очень любил и считал своим первым другом. Нс знаю почему, но как только я взглянула на этого человека, мне стало страшно, у меня явилось предчувствие, что он принесет нам несчастье. Генри стал часто уходить с ним и иногда возвращался домой в три часа ночи. Я не смела сказать ни слова, Генри был такой вспыльчивый, я боялась. Он водил его в игорные дома, а Генри был такой человек, что ему стоило начать играть, и он уже не мог удержаться Потом он познакомил его с другой женщиной, и я скоро поняла, что он перестает любить меня. Он ничего не говорил мне, но я сама видела, я замечала, как он с каждым днем всё более отдаляется от меня. Сердце мое разрывалось, но я не смела сказать ни слова, наконец, негодяи предложил купить у Генри меня и детей, чтобы уплатить его карточные долги, мешавшие ему жениться, как он хотел, — и Генри продал нас. Он сказал мне, что ему нужно уехать по делу в деревню, недели на две, три. Он говорил ласковее обыкновенного и обещал вернуться. Но это не обмануло меня, я знала, что пришел конец. Я как будто окаменела, я не могла ни говорить, ни плакать. Он поцеловал меня, несколько раз поцеловал детей и ушел. Я видела, как он вышел из дома, я следила за ним глазами, пока он скрылся из виду, а затем упала, со мной сделался обморок.
И вот пришел он, проклятый негодяй! Пришел взять свою собственность. Он объявил мне, что купил меня и детей и показал мне бумаги. Я прокляла его и сказала, что скорей умру, чем стану жить с ним.
— Как хочешь, — отвечал он, — но если ты не будешь вести себя умно, я иродам обоих детей так, что ты никогда больше не увидишь их. — Он сказал мне, что решил обладать мною с первого раза, как только увидел меня; что он нарочно втянул Генри в игру и в долги, чтобы заставить его продать меня, что он же заставил его влюбиться в другую женщину, и что после всего этого он, конечно, не откажется от меня ради моих слез, кривляний и тому подобное.
Я уступила, потому что у меня были связаны руки: мои дети были в его власти; если я в чём-нибудь противилась
