— Изъ Кентукки, масса, — отвѣчалъ Томъ, оглядываясь кругомъ, какъ бы ища спасенія.
— Чѣмъ ты занимался?
— Я завѣдывалъ фермой массы, — отвѣчалъ Томъ.
— Вранье! — коротко отрѣзалъ тотъ и пошелъ дальше. Онъ на минуту остановился, было, передъ Дольфомъ; затѣмъ, — выплюнувъ запасъ табачнаго сока на его хорошо вычищенные сапоги и произнеся презрительное: гмъ! пошелъ дальше. Онъ снова остановился передъ Сусанной и Эммелиной. Протянувъ свою грязную руку, онъ привлекъ дѣвочку поближе къ себѣ; погладилъ ея шею и грудь, пощупалъ руки, посмотрѣлъ зубы и затѣмъ оттолкнулъ ее назадъ къ матери, по лицу которой видно было насколько она страдала при всякомъ движеніи этого человѣка.
Дѣвочка испугалась и заплакала.
— Перестать, кривляка, — прикрикнулъ на нее аукціонистъ, — здѣсь нельзя плакать, сейчасъ начинается торгъ. — Дѣйствительно, аукціонъ начался.
Адольфъ достался за порядочную сумму тому франту, который раньше высказывалъ желаніе купить его; прочіе негры Сентъ-Клера тоже были разобраны разными покупателями.
— Ну, молодецъ, теперь твоя очередь! слышишь! — закричалъ аукціонистъ Тому.
Томъ вошелъ на помостъ и съ тревогой оглядѣлся вокругъ, все сливалось въ общій, неясный гулъ: голосъ оцѣнщика, выкрикивавшаго его достоинства на французскомъ и англійскомъ языкѣ, быстрая переторжка на тѣхъ же языкахъ, и почти въ ту же минуту послѣдній ударъ молотка, при послѣднемъ слогѣ слова „далларовъ“; аукціонистъ объявилъ, за какую цѣну онъ проданъ, и Томъ пріобрѣлъ господина.
Его столкнули съ помоста; низкорослый человѣкъ съ шарообразною головою грубо схватилъ его за плечо толкнулъ въ сторону и сказалъ повелительнымъ голосомъ: — Стой здѣсь, слышишь, ты.
Томъ почти не сознавалъ, что съ нимъ дѣлается. А между тѣмъ торгъ продолжался все также шумно, то на французскомъ, то на англійскомъ языкѣ. Снова опустился молотокъ — Сусанна продана. Она сходитъ съ помоста, останавливается, оглядывается назадъ; дочь протягиваетъ къ ней руки. Она съ тоской вглядывается въ лицо человѣка, купившаго ее — почтенный господинъ среднихъ лѣтъ, съ добродушнымъ видомъ.
— О масса, прошу васъ, купите мою дочь!
— Из Кентукки, масса, — отвечал Том, оглядываясь кругом, как бы ища спасения.
— Чем ты занимался?
— Я заведовал фермой массы, — отвечал Том.
— Вранье! — коротко отрезал тот и пошел дальше. Он на минуту остановился, было, перед Дольфом; затем, — выплюнув запас табачного сока на его хорошо вычищенные сапоги и произнеся презрительное: гм! пошел дальше. Он снова остановился перед Сусанной и Эммелиной. Протянув свою грязную руку, он привлек девочку поближе к себе; погладил её шею и грудь, пощупал руки, посмотрел зубы и затем оттолкнул ее назад к матери, по лицу которой видно было насколько она страдала при всяком движении этого человека.
Девочка испугалась и заплакала.
— Перестать, кривляка, — прикрикнул на нее аукционист, — здесь нельзя плакать, сейчас начинается торг. — Действительно, аукцион начался.
Адольф достался за порядочную сумму тому франту, который раньше высказывал желание купить его; прочие негры Сент-Клера тоже были разобраны разными покупателями.
— Ну, молодец, теперь твоя очередь! слышишь! — закричал аукционист Тому.
Том вошел на помост и с тревогой огляделся вокруг, всё сливалось в общий, неясный гул: голос оценщика, выкрикивавшего его достоинства на французском и английском языке, быстрая переторжка на тех же языках, и почти в ту же минуту последний удар молотка, при последнем слоге слова „далларов“; аукционист объявил, за какую цену он продан, и Том приобрел господина.
Его столкнули с помоста; низкорослый человек с шарообразною головою грубо схватил его за плечо толкнул в сторону и сказал повелительным голосом: — Стой здесь, слышишь, ты.
Том почти не сознавал, что с ним делается. А между тем торг продолжался всё также шумно, то на французском, то на английском языке. Снова опустился молоток — Сусанна продана. Она сходит с помоста, останавливается, оглядывается назад; дочь протягивает к ней руки. Она с тоской вглядывается в лицо человека, купившего ее — почтенный господин средних лет, с добродушным видом.
— О масса, прошу вас, купите мою дочь!
