сѣверѣ многихъ людей, которые поступаютъ именно такъ, какъ вы говорите.
— Да, но такихъ меньшинство; если у насъ дѣло освобожденія начнется въ широкихъ размѣрахъ, неизвѣстно еще, какъ-го запоютъ у васъ!
Миссъ Офелія ничего не отвѣчала. Нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе; на лицѣ Сентъ-Клера появилось грустное, мечтательное выраженіе.
— Не знаю, отчего это мнѣ сегодня постоянно вспоминается моя мать, — сказалъ онъ. — У меня такое странное ощущеніе, точно она здѣсь, около меня. Мнѣ приходятъ въ голову ея слова, ея мнѣнія. Удивляюсь, почему это иногда прошедшее такъ живо встаетъ передъ нами!
Септъ-Клеръ еще нѣсколько минутъ ходилъ по комнатѣ и затѣмъ сказалъ:
— Я пройдусь немного по улицѣ, узнаю сегодняшнія новости.
Онъ взялъ шляпу и вышелъ.
Томъ послѣдовалъ за нимъ до выхода со двора и спросилъ, не пойти ли за нимъ.
— Нѣтъ, голубчикъ, — отвѣчалъ Сентъ-Клеръ, — я вернусь черезъ часъ.
Томъ усѣлся на верандѣ. Былъ чудный лунный вечеръ, и онъ долго слѣдилъ за поднимавшейся и опускавшейся струей воды въ фонтанѣ и прислушивался къ его плеску. Томъ думалъ о своемъ домѣ, о томъ, что онъ скоро будетъ свободнымъ человѣкомъ и можетъ вернуться туда, когда захочетъ. Онъ думалъ, какъ станетъ работать, чтобы выкупить свою жену и дѣтей. Онъ съ нѣкоторымъ удовольствіемъ ощупывалъ мускулы на своихъ черныхъ рукахъ, думая о томъ, что они скоро сдѣлаются его собственностью и будутъ усердно работать для освобожденія его семьи. Затѣмъ онъ сталъ думать о своемъ благородномъ, молодомъ господинѣ и, но обыкновенію, помолился за него; послѣ этого мысль его перешла на прелестную Еву, которая представлялась ему не иначе, какъ однимъ изъ ангеловъ небесныхъ. И вотъ ему показалось, что изъ-за брызговъ фонтана на него глядитъ ея свѣтлое личико съ золотистыми локонами. Онъ задремалъ и увидѣлъ, что она подбѣгаетъ къ нему въ припрыжку, какъ раньше, съ вѣткой жасмина въ волосахъ, съ румянцемъ на щекахъ, съ глазами сіяющими радостью. Онъ смотрѣлъ на нее, а она какъ будто отдѣлялась отъ земли; щеки ея поблѣднѣли, глаза засіяли глубокимъ, небеснымъ блескомъ, вокругъ головы ея
севере многих людей, которые поступают именно так, как вы говорите.
— Да, но таких меньшинство; если у нас дело освобождения начнется в широких размерах, неизвестно еще, как-го запоют у вас!
Мисс Офелия ничего не отвечала. Несколько минут продолжалось молчание; на лице Сент-Клера появилось грустное, мечтательное выражение.
— Не знаю, отчего это мне сегодня постоянно вспоминается моя мать, — сказал он. — У меня такое странное ощущение, точно она здесь, около меня. Мне приходят в голову её слова, её мнения. Удивляюсь, почему это иногда прошедшее так живо встает перед нами!
Септ-Клер еще несколько минут ходил по комнате и затем сказал:
— Я пройдусь немного по улице, узнаю сегодняшние новости.
Он взял шляпу и вышел.
Том последовал за ним до выхода со двора и спросил, не пойти ли за ним.
— Нет, голубчик, — отвечал Сент-Клер, — я вернусь через час.
Том уселся на веранде. Был чудный лунный вечер, и он долго следил за поднимавшейся и опускавшейся струей воды в фонтане и прислушивался к его плеску. Том думал о своем доме, о том, что он скоро будет свободным человеком и может вернуться туда, когда захочет. Он думал, как станет работать, чтобы выкупить свою жену и детей. Он с некоторым удовольствием ощупывал мускулы на своих черных руках, думая о том, что они скоро сделаются его собственностью и будут усердно работать для освобождения его семьи. Затем он стал думать о своем благородном, молодом господине и, но обыкновению, помолился за него; после этого мысль его перешла на прелестную Еву, которая представлялась ему не иначе, как одним из ангелов небесных. И вот ему показалось, что из-за брызгов фонтана на него глядит её светлое личико с золотистыми локонами. Он задремал и увидел, что она подбегает к нему вприпрыжку, как раньше, с веткой жасмина в волосах, с румянцем на щеках, с глазами сияющими радостью. Он смотрел на нее, а она как будто отделялась от земли; щеки её побледнели, глаза засияли глубоким, небесным блеском, вокруг головы её
