Страница:Бичер-Стоу - Хижина дяди Тома, 1908.djvu/398

Эта страница была вычитана


— 368 —

повидимому, забывъ все окружающее. Онъ такъ углубился въ свои мысли, что Тому пришлось два раза напомнить ему, что уже звонили къ чаю.

За чаемъ Сентъ-Клеръ былъ разсѣянъ и задумчивъ. Послѣ чая они всѣ трое, молча, перешли въ гостиную.

Марія прилегла на кушетку защищенную шелковымъ пологомъ отъ москитовъ и скоро крѣпко уснула. Миссъ Офелія молча вязала. Сентъ-Клеръ присѣлъ за фортепіано и началъ наигрывать тихую, грустную мелодію. Онъ, очевидно, былъ въ мечтательномъ настроеніи и посредствомъ музыки говорилъ самъ съ собою. Немного погодя, онъ открылъ ящикъ, вынулъ оттуда старую, пожелтѣвшую отъ времени, тетрадь нотъ и принялся перелистывать ее.

— Вотъ, — сказалъ онъ, обращаясь къ миссъ Офеліи, — это одна изъ тетрадей моей матери, это написано ея рукою, придите, посмотрите. Она переписала и аранжировала это изъ Реквіема Моцарта.

Миссъ Офелія подошла и посмотрѣла.

— Она часто пѣла эту вещь, — продолжалъ Сентъ-Клеръ. — Я какъ будто слышу ея голосъ.

Онъ взялъ нѣсколько торжественныхъ аккордовъ и запѣлъ знаменитый латинскій гимнъ „Dies Ire“ (День скорби).

Томъ, стоявшій на верандѣ, былъ привлеченъ этими звуками къ дверямъ комнаты и остановился, прислушиваясь. Онъ, конечно, не понималъ словъ, но музыка и пѣніе, особенно въ наиболѣе трогательныхъ мѣстахъ, производили на него сильное впечатлѣніе. Это впечатлѣніе было бы еще живѣе, если бы Томъ понималъ смыслъ чудныхъ словъ:

Recordare Iesu pie, quod sum causa suae viae ne me perdas illa die: Quaerens me sedisti lassus, redemisti crucem passus. Tantus labor non sit cassus.[1]

Сентъ-Клеръ вложилъ глубоко прочувствованное выраженіе въ эти слова; темная завѣса лѣтъ какъ будто отдернулась и ему казалось, что онъ слышитъ голосъ матери, что онъ вторитъ ей. И голосъ и инструментъ дышали жизнью и съ полнымъ сочувствіемъ передавали тѣ звуки, которыми вдохновенный Моцартъ какъ будто предсказалъ собственную кончину.


  1. Вспомни, Іисусе благій, что ради меня Ты предпринялъ Свой (крестный) путь, чтобы не погибнуть мнѣ въ тотъ страшный день. Меня ты искалъ, когда припадалъ (къ землѣ) усталый; Ты искупилъ меня крестными муками, пусть же Твой тяжкій подвигъ пе останется тщетнымъ.
Тот же текст в современной орфографии

по-видимому, забыв всё окружающее. Он так углубился в свои мысли, что Тому пришлось два раза напомнить ему, что уже звонили к чаю.

За чаем Сент-Клер был рассеян и задумчив. После чая они все трое, молча, перешли в гостиную.

Мария прилегла на кушетку защищенную шелковым пологом от москитов и скоро крепко уснула. Мисс Офелия молча вязала. Сент-Клер присел за фортепиано и начал наигрывать тихую, грустную мелодию. Он, очевидно, был в мечтательном настроении и посредством музыки говорил сам с собою. Немного погодя, он открыл ящик, вынул оттуда старую, пожелтевшую от времени, тетрадь нот и принялся перелистывать ее.

— Вот, — сказал он, обращаясь к мисс Офелии, — это одна из тетрадей моей матери, это написано её рукою, придите, посмотрите. Она переписала и аранжировала это из Реквиема Моцарта.

Мисс Офелия подошла и посмотрела.

— Она часто пела эту вещь, — продолжал Сент-Клер. — Я как будто слышу её голос.

Он взял несколько торжественных аккордов и запел знаменитый латинский гимн „Dies Ire“ (День скорби).

Том, стоявший на веранде, был привлечен этими звуками к дверям комнаты и остановился, прислушиваясь. Он, конечно, не понимал слов, но музыка и пение, особенно в наиболее трогательных местах, производили на него сильное впечатление. Это впечатление было бы еще живее, если бы Том понимал смысл чудных слов:

Recordare Iesu pie, quod sum causa suae viae ne me perdas illa die: Quaerens me sedisti lassus, redemisti crucem passus. Tantus labor non sit cassus.[1]

Сент-Клер вложил глубоко прочувствованное выражение в эти слова; темная завеса лет как будто отдернулась и ему казалось, что он слышит голос матери, что он вторит ей. И голос и инструмент дышали жизнью и с полным сочувствием передавали те звуки, которыми вдохновенный Моцарт как будто предсказал собственную кончину.


  1. Вспомни, Иисусе благий, что ради меня Ты предпринял Свой (крестный) путь, чтобы не погибнуть мне в тот страшный день. Меня ты искал, когда припадал (к земле) усталый; Ты искупил меня крестными муками, пусть же Твой тяжкий подвиг пе останется тщетным.