— Все это я знаю, масса Сентъ-Клеръ. Масса былъ слишкомъ добръ ко мнѣ. Но, масса, лучше имѣть плохое платье, плохое жилище и все плохое, да свое собственное, чѣмъ имѣть все самое лучшее, да чужое. Мнѣ такъ чувствуется масса, и я думаю вѣдь это естественно, масса!
— Я такъ же думаю, Томъ. Значитъ, черезъ мѣсяцъ или около этого ты уйдешь и оставишь меня! — прибавилъ онъ съ неудовольствіемъ. — А впрочемъ, почему же тебѣ и не уйти? — Онъ всталъ и началъ ходить по комнатѣ.
— Нѣтъ, я не уйду, пока масса въ горѣ, — сказалъ Томъ, — я останусь съ вами, пока я вамъ нуженъ, пока я что нибудь могу для васъ сдѣлать!
— Пока я въ горѣ, Томъ? — сказалъ Сентъ-Клеръ печально глядя въ окно. — А когда же пройдетъ мое горе?
— Когда масса Сентъ-Клеръ сдѣлается христіаниномъ, — отвѣчалъ Томъ.
— И ты въ самомъ дѣлѣ намѣренъ остаться до тѣхъ поръ? — съ полуулыбкой спросилъ Сентъ-Клеръ, отойдя отъ окна и положивъ руку на плечо Тома. — Ахъ, ты мой добрый, глупый Томъ! Нѣтъ, я не стану удерживать тебя такъ долго! Поѣзжай домой къ своей женѣ и дѣтямъ, кланяйся имъ всѣмъ отъ меня.
— Я вѣрю, что этотъ день настанетъ, — проговорилъ Томъ серьезно со слезами на глазахъ, — Господь уготовалъ дѣло для массы.
— Дѣло? — удивился Сентъ-Клеръ. — Ну, Томъ, пожалуйста, разскажи, какъ ты думаешь, что это за дѣло такое, мнѣ это интересно.
— Что же? Даже я, такое ничтожное созданіе, имѣю дѣло, данное мнѣ Богомъ; а масса Сентъ-Клеръ, у котораго есть и образованіе, и богатство, и друзья, какъ много онъ можетъ сдѣлать для Бога.
— Томъ, ты, кажется воображаешь, что Богу нужно, чтобы для него что-нибудь дѣлали? — улыбнулся Сентъ-Клеръ.
— Все что мы дѣлаемъ для Божіихъ твореній, мы дѣлаемъ для Бога, — сказалъ Томъ.
— Вотъ это хорошее ученье, Томъ! Клянусь, оно гораздо лучше всѣхъ проповѣдей доктора Б.
Разговоръ ихъ былъ прерванъ пріѣздомъ гостей.
Марія Сентъ-Клеръ чувствовала потерю Евы настолько глубоко, насколько ей было вообще доступно глубокое чувство; и такъ какъ она обладала способностью дѣлать всѣхъ несчастными, когда сама была несчастна, то слуги, ходившіе за ней вдвойнѣ
— Всё это я знаю, масса Сент-Клер. Масса был слишком добр ко мне. Но, масса, лучше иметь плохое платье, плохое жилище и всё плохое, да свое собственное, чем иметь всё самое лучшее, да чужое. Мне так чувствуется масса, и я думаю ведь это естественно, масса!
— Я так же думаю, Том. Значит, через месяц или около этого ты уйдешь и оставишь меня! — прибавил он с неудовольствием. — А впрочем, почему же тебе и не уйти? — Он встал и начал ходить по комнате.
— Нет, я не уйду, пока масса в горе, — сказал Том, — я останусь с вами, пока я вам нужен, пока я что-нибудь могу для вас сделать!
— Пока я в горе, Том? — сказал Сент-Клер печально глядя в окно. — А когда же пройдет мое горе?
— Когда масса Сент-Клер сделается христианином, — отвечал Том.
— И ты в самом деле намерен остаться до тех пор? — с полуулыбкой спросил Сент-Клер, отойдя от окна и положив руку на плечо Тома. — Ах, ты мой добрый, глупый Том! Нет, я не стану удерживать тебя так долго! Поезжай домой к своей жене и детям, кланяйся им всем от меня.
— Я верю, что этот день настанет, — проговорил Том серьезно со слезами на глазах, — Господь уготовал дело для массы.
— Дело? — удивился Сент-Клер. — Ну, Том, пожалуйста, расскажи, как ты думаешь, что это за дело такое, мне это интересно.
— Что же? Даже я, такое ничтожное создание, имею дело, данное мне Богом; а масса Сент-Клер, у которого есть и образование, и богатство, и друзья, как много он может сделать для Бога.
— Том, ты, кажется воображаешь, что Богу нужно, чтобы для него что-нибудь делали? — улыбнулся Сент-Клер.
— Всё что мы делаем для Божиих творений, мы делаем для Бога, — сказал Том.
— Вот это хорошее ученье, Том! Клянусь, оно гораздо лучше всех проповедей доктора Б.
Разговор их был прерван приездом гостей.
Мария Сент-Клер чувствовала потерю Евы настолько глубоко, насколько ей было вообще доступно глубокое чувство; и так как она обладала способностью делать всех несчастными, когда сама была несчастна, то слуги, ходившие за ней вдвойне
