малъ? Съ той минуты, какъ въ комнатѣ Евы чей-то голосъ про-нанесъ: „Она скончалась“, для него все окуталось страшнымъ туманомъ, тяжелымъ „мракомъ тоски“. Онъ слышалъ вокругъ себя голоса; ему предлагали вопросы, и онъ отвѣчалъ на нихъ; у него спросили, когда ему угодно назначить похороны, и гдѣ похоронить ее, онъ нетерпѣливо отвѣтилъ, что ему все равно.
Адольфъ и Роза убрали комнату. Хотя они оба были вѣтрены и легкомысленны, но обладали нѣжнымъ, чувствительнымъ сердцемъ. Миссъ Офелія наблюдала, чтобы все было чисто и въ порядкѣ, они внесли въ убранство комнаты нѣжный поэтическій оттѣнокъ, лишившій ее того унылаго, мрачнаго вида, которымъ часто отличаются комнаты покойниковъ въ Новой Англіи.
На каминѣ попрежнему стояли цвѣты, бѣлые, нѣжные, душистые, съ граціозно опущенными листьями. Маленькій столикъ Евы былъ покрытъ бѣлымъ, на немъ стояла ея любимая вазочка съ однимъ полураспустившимся бутономъ бѣлой розы. Складки драпировокъ и занавѣсей были расположены Адольфомъ и Розою съ тѣмъ вкусомъ, который присущъ ихъ расѣ. Въ ту минуту, когда Сентъ-Клеръ стоялъ задумавшись, Роза тихонько вошла въ комнату съ корзиной бѣлыхъ цвѣтовъ. Она отступила, увидѣвъ Сентъ-Клера и почтительно остановилась; но, убѣдись, что онъ не обращаетъ на нее вниманія, она подошла, чтобы убрать покойницу цвѣтами. Сенть-Клеръ видѣлъ, какъ сквозь сонъ, что она положила, въ руку Евы вѣтку жасмина и стала съ большимъ вкусомъ раскладывать прочіе цвѣты по постели.
Дверь снова отворилась, и Топси съ опухшими отъ слезъ глазами вошла, пряча что-то подъ передникомъ. Роза быстро сдѣлала ей знакъ, чтобы она ушла, но она ступила шагъ впередъ.
— Уходи, — шепнула Роза строго, — тебѣ здѣсь нечего дѣлать!
— Ахъ, пусти меня! Я принесла цвѣтокъ, такой красивый! — и Топси показала полураспустившуюся чайную розу! — Пожалуйста, позволь мнѣ положить его.
— Убирайся вонъ! — еще рѣшительнѣе проговорила Роза.
— Не гони ее! — неожиданно вмѣшался Сентъ-Клеръ, топнувъ ногой, — пусть она войдетъ!
Роза сразу отступила. Топси подошла и положила свой даръ къ ногамъ покойницы; затѣмъ вдругъ съ дикимъ воплемъ бросилась на полъ подлѣ кровати и громко зарыдала.
Миссъ Офелія вбѣжала въ комнату и старалась поднять ее и заставить замолчать, но напрасно.
— О, миссъ Ева! О, миссъ Ева! Отчего я не умерла вмѣстѣ съ вами, отчего я не умерла!
мал? С той минуты, как в комнате Евы чей-то голос про-нанес: „Она скончалась“, для него всё окуталось страшным туманом, тяжелым „мраком тоски“. Он слышал вокруг себя голоса; ему предлагали вопросы, и он отвечал на них; у него спросили, когда ему угодно назначить похороны, и где похоронить ее, он нетерпеливо ответил, что ему всё равно.
Адольф и Роза убрали комнату. Хотя они оба были ветрены и легкомысленны, но обладали нежным, чувствительным сердцем. Мисс Офелия наблюдала, чтобы всё было чисто и в порядке, они внесли в убранство комнаты нежный поэтический оттенок, лишивший ее того унылого, мрачного вида, которым часто отличаются комнаты покойников в Новой Англии.
На камине по-прежнему стояли цветы, белые, нежные, душистые, с грациозно опущенными листьями. Маленький столик Евы был покрыт белым, на нём стояла её любимая вазочка с одним полураспустившимся бутоном белой розы. Складки драпировок и занавесей были расположены Адольфом и Розою с тем вкусом, который присущ их расе. В ту минуту, когда Сент-Клер стоял задумавшись, Роза тихонько вошла в комнату с корзиной белых цветов. Она отступила, увидев Сент-Клера и почтительно остановилась; но, убедись, что он не обращает на нее внимания, она подошла, чтобы убрать покойницу цветами. Сенть-Клер видел, как сквозь сон, что она положила, в руку Евы ветку жасмина и стала с большим вкусом раскладывать прочие цветы по постели.
Дверь снова отворилась, и Топси с опухшими от слез глазами вошла, пряча что-то под передником. Роза быстро сделала ей знак, чтобы она ушла, но она ступила шаг вперед.
— Уходи, — шепнула Роза строго, — тебе здесь нечего делать!
— Ах, пусти меня! Я принесла цветок, такой красивый! — и Топси показала полураспустившуюся чайную розу! — Пожалуйста, позволь мне положить его.
— Убирайся вон! — еще решительнее проговорила Роза.
— Не гони ее! — неожиданно вмешался Сент-Клер, топнув ногой, — пусть она войдет!
Роза сразу отступила. Топси подошла и положила свой дар к ногам покойницы; затем вдруг с диким воплем бросилась на пол подле кровати и громко зарыдала.
Мисс Офелия вбежала в комнату и старалась поднять ее и заставить замолчать, но напрасно.
— О, мисс Ева! О, мисс Ева! Отчего я не умерла вместе с вами, отчего я не умерла!
