тельность являлась у нея исключительно изъ чувства самосохраненія.
Теперь мы ввели ее въ кругъ нашихъ дѣйствующихъ лицъ, и она будетъ время отъ времени являться на сценѣ вмѣстѣ съ другими исполнителями.
тельность являлась у неё исключительно из чувства самосохранения.
Теперь мы ввели ее в круг наших действующих лиц, и она будет время от времени являться на сцене вместе с другими исполнителями.
Наши читатели, вѣроятно, не посѣтуютъ на насъ за то, что мы на нѣсколько минутъ вернемся назадъ, въ хижину дяди Тома, на фермѣ въ Кентукки, и посмотримъ, каково живется тѣмъ, кого онъ тамъ оставилъ.
Былъ лѣтній вечеръ, всѣ двери и окна большой гостиной стояли гостепріимно открытыми для всякаго вѣтерка, которому вздумалось бы влетѣть въ нихъ. Мистеръ Шельби сидѣлъ въ большой галлереѣ, шедшей во всю длину дома и оканчивавшейся съ обѣихъ сторонъ балконами. Спокойно развалившись въ креслѣ, заложивъ нога за ногу, съ сигарой во рту, онъ наслаждался послѣобѣденнымъ отдыхомъ. Миссисъ Шельби сидѣла въ дверяхъ гостиной, выходившей на галлерею, и была занята шитьемъ. Видно было, что ее тревожитъ какая-то мысль, и она ждетъ случая высказать ее.
— Знаешь, — проговорила она, наконецъ, обращаясь къ мужу, — Хлоя получила письмо отъ Тома.
— А, неужели? Кажется, Томъ и тамъ нашелъ друзей? Ну, какъ же онъ поживаетъ?
— Его, кажется, купили очень порядочные люди, — отвѣчала миссисъ Шельби; — съ нимъ хорошо обращаются, и работы у него не много.
— Ахъ, это отлично! Я радъ этому, очень радъ! — сказалъ мистеръ Шельби съ видимымъ удовольствіемъ. — Значитъ, Томъ помирился съ жизнею на югѣ и не особенно хочетъ вернуться?
— О, напротивъ! — вскричала миссисъ Шельби, — онъ говоритъ въ своемъ письмѣ, что съ нетерпѣніемъ ждетъ, когда мы соберемъ деньги, чтобы выкупить его.
— Ну, ужъ когда это будетъ, я, право, не знаю. Стоитъ дѣламъ разъ запутаться, такъ и Богъ знаетъ, когда они придутъ въ порядокъ. Это все равно, что переходить черезъ болото, перескакивая съ кочки на кочку. Займешь у одного, заплатишь другому, потомъ занимаешь у другого, чтобы платить первому, не
Наши читатели, вероятно, не посетуют на нас за то, что мы на несколько минут вернемся назад, в хижину дяди Тома, на ферме в Кентукки, и посмотрим, каково живется тем, кого он там оставил.
Был летний вечер, все двери и окна большой гостиной стояли гостеприимно открытыми для всякого ветерка, которому вздумалось бы влететь в них. Мистер Шельби сидел в большой галерее, шедшей во всю длину дома и оканчивавшейся с обеих сторон балконами. Спокойно развалившись в кресле, заложив нога за ногу, с сигарой во рту, он наслаждался послеобеденным отдыхом. Миссис Шельби сидела в дверях гостиной, выходившей на галерею, и была занята шитьем. Видно было, что ее тревожит какая-то мысль, и она ждет случая высказать ее.
— Знаешь, — проговорила она, наконец, обращаясь к мужу, — Хлоя получила письмо от Тома.
— А, неужели? Кажется, Том и там нашел друзей? Ну, как же он поживает?
— Его, кажется, купили очень порядочные люди, — отвечала миссис Шельби; — с ним хорошо обращаются, и работы у него не много.
— Ах, это отлично! Я рад этому, очень рад! — сказал мистер Шельби с видимым удовольствием. — Значит, Том помирился с жизнею на юге и не особенно хочет вернуться?
— О, напротив! — вскричала миссис Шельби, — он говорит в своем письме, что с нетерпением ждет, когда мы соберем деньги, чтобы выкупить его.
— Ну, уж когда это будет, я, право, не знаю. Стоит делам раз запутаться, так и Бог знает, когда они придут в порядок. Это всё равно, что переходить через болото, перескакивая с кочки на кочку. Займешь у одного, заплатишь другому, потом занимаешь у другого, чтобы платить первому, не
