Въ одинъ холодный февральскій день, два джентльмена сидѣли за виномъ въ хорошо меблированной столовой въ городѣ Б… въ Кентукки. Прислуги въ комнатѣ не было, и джентльмены, близко сдвинувъ свои кресла, повидимому, обсуждали какой-то важный вопросъ.
Мы для краткости сказали: два джентльмена. Но одинъ изъ собесѣдниковъ при ближайшемъ разсмотрѣніи не подходилъ подъ это опредѣленіе. Это былъ плотный человѣкъ небольшого роста, съ грубыми пошлыми чертами лица и съ самонадѣяннымъ видомъ простолюдина, который старается подняться выше своего положенія. Онъ былъ одѣтъ франтомъ: яркій пестрый жилетъ и голубой галстухъ съ желтыми крапинками, завязанный пышнымъ бантомъ, были вполнѣ подъ стать его общей физіономіи. Пальцы его толстые и грубые были унизаны кольцами; на груди его красовалась тяжелая золотая цѣпочка часовъ съ массою огромныхъ разноцвѣтныхъ брелоковъ, которыми онъ въ пылу разговора имѣлъ обыкновеніе побрякивать съ видимымъ удовольствіемъ. Рѣчь его шла въ совершенный разрѣзъ съ грамматикой и уснащалась такими крѣпкими словцами, что мы, не смотря на все наше желаніе быть точными, отказываемся передавать ее буквально.
Его собесѣдникъ, мистеръ Шельби, имѣлъ видъ джентльмена. Убранство комнатъ и вся обстановка говорили о достаткѣ и даже о богатствѣ. Какъ мы сказали выше, они вели между собой серьезный разговоръ.
— Вотъ я такъ бы и хотѣлъ покончить дѣло, — сказалъ мистеръ Шельби.
— Этакъ мнѣ невозможно торговать, положительно невозможно, мистеръ Шельби, — отвѣтилъ другой, разсматривая на свѣтъ рюмку съ виномъ.
— Но, видите ли, Гэлей, Томъ не простой работникъ; онъ
В один холодный февральский день, два джентльмена сидели за вином в хорошо меблированной столовой в городе Б… в Кентукки. Прислуги в комнате не было, и джентльмены, близко сдвинув свои кресла, по-видимому, обсуждали какой-то важный вопрос.
Мы для краткости сказали: два джентльмена. Но один из собеседников при ближайшем рассмотрении не подходил под это определение. Это был плотный человек небольшого роста, с грубыми пошлыми чертами лица и с самонадеянным видом простолюдина, который старается подняться выше своего положения. Он был одет франтом: яркий пестрый жилет и голубой галстук с желтыми крапинками, завязанный пышным бантом, были вполне под стать его общей физиономии. Пальцы его толстые и грубые были унизаны кольцами; на груди его красовалась тяжелая золотая цепочка часов с массою огромных разноцветных брелоков, которыми он в пылу разговора имел обыкновение побрякивать с видимым удовольствием. Речь его шла в совершенный разрез с грамматикой и уснащалась такими крепкими словцами, что мы, не смотря на всё наше желание быть точными, отказываемся передавать ее буквально.
Его собеседник, мистер Шельби, имел вид джентльмена. Убранство комнат и вся обстановка говорили о достатке и даже о богатстве. Как мы сказали выше, они вели между собой серьезный разговор.
— Вот я так бы и хотел покончить дело, — сказал мистер Шельби.
— Этак мне невозможно торговать, положительно невозможно, мистер Шельби, — ответил другой, рассматривая на свет рюмку с вином.
— Но, видите ли, Гэлей, Том не простой работник; он
