новой колясочкѣ, — сказала она, взявъ его за руку. — Но что съ тобой, Томъ, отчего ты такой скучный?
— Мнѣ грустно, миссъ Ева, — печальнымъ голосомъ сказалъ Томъ. — Но это ничего, я сейчасъ запрягу вамъ лошадокъ.
— Нѣтъ, прежде разскажи мнѣ. отчего тебѣ грустно. Я видѣла, какъ ты разговаривалъ съ сердитой, старой Прю.
Томъ серьезно и просто разсказалъ Евѣ исторію несчастной женщины. Она не заохала, не удивилась, не заплакала, какъ сдѣлалъ бы другой ребенокъ. Но щечки ея поблѣднѣли, и глубокая, грустная тѣнь омрачила ея глазки. Она прижала ручки къ груди и тяжело вздохнула.
новой колясочке, — сказала она, взяв его за руку. — Но что с тобой, Том, отчего ты такой скучный?
— Мне грустно, мисс Ева, — печальным голосом сказал Том. — Но это ничего, я сейчас запрягу вам лошадок.
— Нет, прежде расскажи мне. отчего тебе грустно. Я видела, как ты разговаривал с сердитой, старой Прю.
Том серьезно и просто рассказал Еве историю несчастной женщины. Она не заохала, не удивилась, не заплакала, как сделал бы другой ребенок. Но щечки её побледнели, и глубокая, грустная тень омрачила её глазки. Она прижала ручки к груди и тяжело вздохнула.
— Томъ, не надо запрягать лошадей. Я не поѣду, — сказала она.
— Отчего не поѣдете, миссъ Ева?
— Всѣ такія вещи падаютъ мнѣ на сердце, Томъ, — сказала Ева, — онѣ падаютъ мнѣ на сердце, — повторила она серьезно. — Нѣтъ, я не поѣду! — Она отвернулась отъ Тома и вошла въ домъ.
Черезъ нѣсколько дней вмѣсто старой Прю сухари принесла другая женщина; миссъ Офелія была въ эту минуту въ кухнѣ.
— Господи! — вскричала Дина, — а гдѣ же Прю?
— Прю больше не придетъ, — таинственно отвѣчала женщина.
— Отчего? — спросила Дина, — ужъ не умерла ли она?
— Не знаю навѣрно. Она внизу въ погребѣ, — сказала женщина, — бросивъ взглядъ на миссъ Офелію.
Когда миссъ Офелія взяла сухари, Дина вышла вслѣдъ за женщиной за дверь.
— Скажи правду, что случилось съ Прю? — спросила она.
Женщинѣ видимо и хотѣлось разсказать, и страшно было
проболтаться.
— Хорошо, я вамъ скажу, — отвѣтила она тихимъ, таинственнымъ голосомъ, — только не говорите никому. Прю опять напилась пьяная, ее посадили въ погребъ и оставили тамъ на цѣлый день; и говорятъ, что ее закусали мухи и она умерла.
Дина всплеснула руками и, обернувшись, увидѣла рядомъ
— Том, не надо запрягать лошадей. Я не поеду, — сказала она.
— Отчего не поедете, мисс Ева?
— Все такие вещи падают мне на сердце, Том, — сказала Ева, — они падают мне на сердце, — повторила она серьезно. — Нет, я не поеду! — Она отвернулась от Тома и вошла в дом.
Через несколько дней вместо старой Прю сухари принесла другая женщина; мисс Офелия была в эту минуту в кухне.
— Господи! — вскричала Дина, — а где же Прю?
— Прю больше не придет, — таинственно отвечала женщина.
— Отчего? — спросила Дина, — уж не умерла ли она?
— Не знаю наверно. Она внизу в погребе, — сказала женщина, — бросив взгляд на мисс Офелию.
Когда мисс Офелия взяла сухари, Дина вышла вслед за женщиной за дверь.
— Скажи правду, что случилось с Прю? — спросила она.
Женщине видимо и хотелось рассказать, и страшно было
проболтаться.
— Хорошо, я вам скажу, — ответила она тихим, таинственным голосом, — только не говорите никому. Прю опять напилась пьяная, ее посадили в погреб и оставили там на целый день; и говорят, что ее закусали мухи и она умерла.
Дина всплеснула руками и, обернувшись, увидела рядом
