товъ и ставлю на него, что придется, оно и выходитъ неудобно безпрестанно поднимать крышку.
— Отчего же ты не мѣсишь бисквиты на столѣ?
— Господи, миссисъ, да развѣ вы не видите, какъ онъ заставленъ посудой и разными вещами, на немъ и не приступиться!
— Отчего же ты не вымоешь посуду и не уберешь ее!
— Мыть посуду! — вскричала Дина, повышеннымъ тономъ, такъ какъ негодованіе начинало брать въ ней перевѣсъ надъ обычною почтительностью. — Ничего-таки барыни не понимаютъ въ работѣ! Когда же бы масса дождался обѣда, если бы я все время мыла и прибирала посуду? Миссъ Мари никогда мнѣ этого не приказывала!
— А зачѣмъ здѣсь эти луковицы?
— Ахъ, Господи! — вскричала Дина, — вонъ куща я ихъ засунула! А я и забыла! Это особыя луковицы, я ихъ нарочно берегу для тушенаго мяса. Я и забыла, что завернула ихъ въ эту фланель.
Миссъ Офелія приподняла разорванные пакеты съ сушеной травой.
— Пожалуйста, не троньте этого, миссисъ. Я люблю, чтобы мои вещи лежали тамъ, куда я ихъ положила, а то, какъ понадобится, такъ и не найдешь, — рѣшительнымъ голосомъ проговорила Дина.
— Неужели же тебѣ надобно, чтобы мѣшечки были дырявые?
— Изъ нихъ удобнѣе высыпать.
— Но вѣдь ты видишь все высыпается въ ящикъ.
— Ахъ Господи! понятно все высыпется, когда миссисъ все переворачиваетъ вверхъ дномъ. Ишь вы сколько просыпали! — сказала Дина, неохотно подходя къ ящику. — Подите-ка вы лучше на верхъ, миссисъ, придетъ время, я все уберу. Но я ничего не могу дѣлать, когда барышни ходятъ тутъ да мѣшаютъ. — Сэмъ, не давай же ты ребенку сахарницу! Я тебѣ голову разобью, если ты не будешь смотрѣть за нимъ!
— Я обойду всю кухню и все приведу въ порядокъ, Дина, а потомъ ты должна будешь смотрѣть, чтобы этотъ порядокъ навсегда сохранился.
— Господи! миссъ Фелія, да развѣ годится барышнѣ заниматься этимъ! Я никогда въ жизни не видала, чтобы господа убирали кухню! Ни старая миссисъ, ни миссъ Мари никогда не дѣлали ничего такого, да и не нужно этого вовсе! — и Дина съ
тов и ставлю на него, что придется, оно и выходит неудобно беспрестанно поднимать крышку.
— Отчего же ты не месишь бисквиты на столе?
— Господи, миссис, да разве вы не видите, как он заставлен посудой и разными вещами, на нём и не приступиться!
— Отчего же ты не вымоешь посуду и не уберешь ее!
— Мыть посуду! — вскричала Дина, повышенным тоном, так как негодование начинало брать в ней перевес над обычною почтительностью. — Ничего-таки барыни не понимают в работе! Когда же бы масса дождался обеда, если бы я всё время мыла и прибирала посуду? Мисс Мари никогда мне этого не приказывала!
— А зачем здесь эти луковицы?
— Ах, Господи! — вскричала Дина, — вон куща я их засунула! А я и забыла! Это особые луковицы, я их нарочно берегу для тушеного мяса. Я и забыла, что завернула их в эту фланель.
Мисс Офелия приподняла разорванные пакеты с сушеной травой.
— Пожалуйста, не троньте этого, миссис. Я люблю, чтобы мои вещи лежали там, куда я их положила, а то, как понадобится, так и не найдешь, — решительным голосом проговорила Дина.
— Неужели же тебе надобно, чтобы мешочки были дырявые?
— Из них удобнее высыпать.
— Но ведь ты видишь всё высыпается в ящик.
— Ах Господи! понятно всё высыпется, когда миссис всё переворачивает вверх дном. Ишь вы сколько просыпали! — сказала Дина, неохотно подходя к ящику. — Подите-ка вы лучше на верх, миссис, придет время, я всё уберу. Но я ничего не могу делать, когда барышни ходят тут да мешают. — Сэм, не давай же ты ребенку сахарницу! Я тебе голову разобью, если ты не будешь смотреть за ним!
— Я обойду всю кухню и всё приведу в порядок, Дина, а потом ты должна будешь смотреть, чтобы этот порядок навсегда сохранился.
— Господи! мисс Фелия, да разве годится барышне заниматься этим! Я никогда в жизни не видала, чтобы господа убирали кухню! Ни старая миссис, ни мисс Мари никогда не делали ничего такого, да и не нужно этого вовсе! — и Дина с
