Клеръ увѣряетъ, что не видитъ никакой разницы. Ну, развѣ Мамми можетъ любить своихъ маленькихъ замарашекъ такъ, какъ я люблю Еву! Однако же, Сентъ-Клеръ вздумалъ одинъ разъ совершенно серьезно убѣждать меня, что я обязана отпустить Мамми къ ея семьѣ и взять взамѣнъ кого нибудь другого, это я-то, съ моимъ слабымъ здоровьемъ, съ моими болѣзнями! Ну, этого даже я не могла вынести. Я не часто высказываю свои чувства: я взяла себѣ за правило все переносить молча; это горькая участь всѣхъ женъ, и я ей покоряюсь. Но тотъ разъ я не выдержала и вспылила. Съ тѣхъ поръ онъ никогда не заводитъ1 со мной разговора объ этомъ вопросѣ. Но я понимаю по его взглядамъ, по тѣмъ словечкамъ, которыя у него вырываются, что онъ не перемѣнилъ своего мнѣнія, и это такъ обидно, такъ непріятно!
Миссъ Офелія, повидимому, боялась, что не выдержитъ и скажетъ что нибудь лишнее; но ея манера быстро шевелить спицами была краснорѣчивѣе всякихъ словъ. Марія не понимала ее-и продолжала:
— Вы теперь видите, какимъ домомъ вамъ придется управлять. У насъ въ хозяйствѣ нѣтъ ни малѣйшаго порядка; слугамъ предоставлена полная свобода, они дѣлаютъ, что хотятъ и берутъ все, что вздумаютъ. Я одна только немного сдерживаю ихъ, насколько позволяетъ мое слабое здоровье. У меня припасена плеть, и я иногда пускаю ее въ ходъ; но это всякій разъ страшно утомляетъ меня. Если бы Сентъ-Клеръ согласился наказывать ихъ, какъ другіе…
— То есть, какъ же?
— Да отправлялъ бы ихъ въ тюрьму или куда нибудь въ другое мѣсто, гдѣ ихъ сѣкутъ. Безъ этого ничего нельзя сдѣлать. Если бы я не была такимъ несчастнымъ, слабымъ созданіемъ, я, навѣрно, справлялась бы съ ними вдвое энергичнѣе, чѣмъ Сентъ-Клеръ
— А какъ же справляется Сентъ-Клеръ? — спросила миссъ Офелія, — вы говорили, что онъ никогда никого не бьетъ?
— Мужчины, знаете, лучше насъ умѣютъ приказывать, имъ легче заставить себя слушаться. А потомъ, посмотрите когда нибудь пристально ему въ глаза, у него очень странные глаза, когда онъ говоритъ рѣшительно, въ нихъ точно молнія загорается. Я сама ихъ боюсь, и слуги понимаютъ тогда, что съ нимъ шутить нельзя. Сколько я ни бранись и ни сердись, мнѣ не добиться того, что Сентъ-Клеръ можетъ сдѣлать однимъ своимъ взглядомъ, если захочетъ. О, за Сентъ-Клера можно быть спокой-
Клер уверяет, что не видит никакой разницы. Ну, разве Мамми может любить своих маленьких замарашек так, как я люблю Еву! Однако же, Сент-Клер вздумал один раз совершенно серьезно убеждать меня, что я обязана отпустить Мамми к её семье и взять взамен кого-нибудь другого, это я-то, с моим слабым здоровьем, с моими болезнями! Ну, этого даже я не могла вынести. Я не часто высказываю свои чувства: я взяла себе за правило всё переносить молча; это горькая участь всех жен, и я ей покоряюсь. Но тот раз я не выдержала и вспылила. С тех пор он никогда не заводит1 со мной разговора об этом вопросе. Но я понимаю по его взглядам, по тем словечкам, которые у него вырываются, что он не переменил своего мнения, и это так обидно, так неприятно!
Мисс Офелия, по-видимому, боялась, что не выдержит и скажет что-нибудь лишнее; но её манера быстро шевелить спицами была красноречивее всяких слов. Мария не понимала ее-и продолжала:
— Вы теперь видите, каким домом вам придется управлять. У нас в хозяйстве нет ни малейшего порядка; слугам предоставлена полная свобода, они делают, что хотят и берут всё, что вздумают. Я одна только немного сдерживаю их, насколько позволяет мое слабое здоровье. У меня припасена плеть, и я иногда пускаю ее в ход; но это всякий раз страшно утомляет меня. Если бы Сент-Клер согласился наказывать их, как другие…
— То есть, как же?
— Да отправлял бы их в тюрьму или куда-нибудь в другое место, где их секут. Без этого ничего нельзя сделать. Если бы я не была таким несчастным, слабым созданием, я, наверно, справлялась бы с ними вдвое энергичнее, чем Сент-Клер
— А как же справляется Сент-Клер? — спросила мисс Офелия, — вы говорили, что он никогда никого не бьет?
— Мужчины, знаете, лучше нас умеют приказывать, им легче заставить себя слушаться. А потом, посмотрите когда-нибудь пристально ему в глаза, у него очень странные глаза, когда он говорит решительно, в них точно молния загорается. Я сама их боюсь, и слуги понимают тогда, что с ним шутить нельзя. Сколько я ни бранись и ни сердись, мне не добиться того, что Сент-Клер может сделать одним своим взглядом, если захочет. О, за Сент-Клера можно быть спокой-
