въ нихъ цвѣли чудныя тропическія растенія. Высокія гранатовыя деревья съ блестящими листьями и огненнокрасными цвѣтами, темнолистные аравійскіе жасмины съ серебристыми цвѣтками-звѣздочками, гераніи, роскошные розовые кусты, сгибавшіеся подъ массою своихъ цвѣтовъ, золотистые жасмины, вербена съ лимоннымъ запахомъ — всѣ краски и запахи сливались въ одно чудное цѣлое. Тамъ и сямъ выглядывалъ старый алоэ со своими странными толстыми листьями, точно старый колдунъ, съ высоты своего величія смотрѣвшій на недолговѣчную красоту и благоуханіе, окружавшія его.
Галлереи, шедшія вдоль стѣнъ, были украшены фестонами изъ какой-то мавританской матеріи; занавѣсы можно было но желанію спускать въ защиту отъ солнечныхъ лучей. Въ общемъ дворъ имѣлъ роскошный и романтическій видъ.
Когда карета въѣхала въ него, Ева затрепетала отъ восторга и готова была, точно птичка, вылетѣть изъ клѣтки.
— Ну, развѣ это не красота, не прелесть, мой милый, дорогой домъ, — обратилась она къ миссъ Офеліи. — Правда, вѣдь красиво?
— Да, это красивый домъ, — сказала миссъ Офелія, выходя изъ кареты, — хотя мнѣ онъ представляется какимъ-то старымъ и языческимъ.
Томъ соскочилъ съ козелъ и осматривался съ тихимъ удовольствіемъ. Негры, не надо забывать, произведеніе самой роскошной и великолѣпной природы въ мірѣ, они носятъ глубоко въ сердцѣ страсть ко всему яркому, пышному, фантастическому. Эта страсть въ соединеніи съ грубымъ неразвитымъ вкусомъ часто навлекаетъ на нихъ насмѣшки болѣе холодной и сдержанной бѣлой расы.
Сентъ-Клеръ, поэтъ въ душѣ, улыбнулся на замѣчаніе миссъ Офеліи и обратился къ Тому, который глядѣлъ во всѣ стороны, при чемъ черное лице его положительно сіяло отъ восторга.
— Что, Томъ, голубчикъ, тебѣ это, кажется, нравится? — спросилъ онъ.
— Да, масса, лучше и быть не можетъ!
Между тѣмъ вещи были вынуты; извозчикъ получилъ плату, и цѣлая толпа мужчинъ, женщинъ и дѣтей всѣхъ возрастовъ бѣжала по верхнимъ и нижнимъ галлереямъ встрѣтить пріѣхавшаго господина. Впереди всѣхъ спѣшилъ молодой мулатъ, очевидно важная особа, одѣтый по самой послѣдней модѣ и размахивавшій раздушеннымъ батистовымъ носовымъ платкомъ.
в них цвели чудные тропические растения. Высокие гранатовые деревья с блестящими листьями и огненно-красными цветами, темнолистные аравийские жасмины с серебристыми цветками-звездочками, герании, роскошные розовые кусты, сгибавшиеся под массою своих цветов, золотистые жасмины, вербена с лимонным запахом — все краски и запахи сливались в одно чудное целое. Там и сям выглядывал старый алоэ со своими странными толстыми листьями, точно старый колдун, с высоты своего величия смотревший на недолговечную красоту и благоухание, окружавшие его.
Галереи, шедшие вдоль стен, были украшены фестонами из какой-то мавританской материи; занавесы можно было но желанию спускать в защиту от солнечных лучей. В общем двор имел роскошный и романтический вид.
Когда карета въехала в него, Ева затрепетала от восторга и готова была, точно птичка, вылететь из клетки.
— Ну, разве это не красота, не прелесть, мой милый, дорогой дом, — обратилась она к мисс Офелии. — Правда, ведь красиво?
— Да, это красивый дом, — сказала мисс Офелия, выходя из кареты, — хотя мне он представляется каким-то старым и языческим.
Том соскочил с козел и осматривался с тихим удовольствием. Негры, не надо забывать, произведение самой роскошной и великолепной природы в мире, они носят глубоко в сердце страсть ко всему яркому, пышному, фантастическому. Эта страсть в соединении с грубым неразвитым вкусом часто навлекает на них насмешки более холодной и сдержанной белой расы.
Сент-Клер, поэт в душе, улыбнулся на замечание мисс Офелии и обратился к Тому, который глядел во все стороны, при чём черное лице его положительно сияло от восторга.
— Что, Том, голубчик, тебе это, кажется, нравится? — спросил он.
— Да, масса, лучше и быть не может!
Между тем вещи были вынуты; извозчик получил плату, и целая толпа мужчин, женщин и детей всех возрастов бежала по верхним и нижним галереям встретить приехавшего господина. Впереди всех спешил молодой мулат, очевидно важная особа, одетый по самой последней моде и размахивавший раздушенным батистовым носовым платком.
