— Вотъ, — обратился онъ къ носильщику, стоящему за нимъ, — возьмите эти вещи.
— Я пойду посмотрю, какъ онъ ихъ уложитъ, — сказала миссъ Офелія.
— Полно, кузина, не надо! — остановилъ ее Сентъ-Клеръ.
— Во всякомъ случаѣ я возьму вотъ это, и это, — отвѣчала миссъ Офелія, — забирая въ руки три картонки и небольшой сакъ-вояжъ.
— Дорогая миссъ Вермонтъ, это совершенно невозможно. Вы должны хоть немного считаться съ нашими южными порядками и не таскать тяжестей. Васъ примутъ за горничную. Отдайте всѣ эти вещи носильщику, онъ донесетъ ихъ осторожно, какъ свѣжія яйца.
Миссъ Офелія съ отчаяніемъ смотрѣла, какъ кузенъ отбиралъ отъ нея всѣ ея сокровища, и успокоилась только тогда, когда нашла ихъ въ каретѣ цѣлыми и невредимыми.
— Гдѣ Томъ? — спросила Ева.
— На козлахъ, кисанька. Я хочу поднести Тома мамѣ въ подарокъ какъ умилостивительную жертву вмѣсто того пьяницы кучера, который опрокинулъ карету.
— О, Томъ будетъ отличнымъ кучеромъ, я знаю, — вскричала Ева, — и онъ никогда не будетъ пьянымъ.
Карета остановилась передъ старымъ домомъ страннаго стиля полуфранцузскаго, полуиспанскаго, такіе дома попадаются иногда въ Новомъ Орлеанѣ. Онъ былъ построенъ на мавританскій манеръ, въ видѣ квадрата, внутри котораго находился дворъ, съ крытыми воротами, куда карета и въѣхала. Этотъ дворъ имѣлъ очень живописный видъ. Широкія галлереи окружали его со всѣхъ четырехъ сторонъ; мавританскія арки, стройныя колонны и арабески, украшавшія ихъ, уносили воображеніе къ далекимъ временамъ господства восточнаго романтизма въ Испаніи. Въ серединѣ двора серебристая струя фонтана поднималась высоко и падала въ мраморный бассейнъ, окаймленный душистыми фіалками. Прозрачная, какъ хрусталь, вода бассейна оживлялась массою золотыхъ и серебряныхъ рыбокъ, которыя сверкали на солнцѣ, какъ живые драгоцѣнные камни. Кругомъ фонтана шла дорожка, выложенная мозаикой изъ камешковъ, составлявшихъ затѣйливые узоры. Дорожка въ свою очередь была окружена полосой дерна мягкаго, какъ зеленый бархатъ, а за ней шла дорога для экипажей. Два большія апельсинныя дерева въ полномъ цвѣту распространяли пріятную тѣнь. На дерновомъ кругу стоялъ цѣлый рядъ мраморныхъ вазъ съ лѣпными арабесками и
— Вот, — обратился он к носильщику, стоящему за ним, — возьмите эти вещи.
— Я пойду посмотрю, как он их уложит, — сказала мисс Офелия.
— Полно, кузина, не надо! — остановил ее Сент-Клер.
— Во всяком случае я возьму вот это, и это, — отвечала мисс Офелия, — забирая в руки три картонки и небольшой саквояж.
— Дорогая мисс Вермонт, это совершенно невозможно. Вы должны хоть немного считаться с нашими южными порядками и не таскать тяжестей. Вас примут за горничную. Отдайте все эти вещи носильщику, он донесет их осторожно, как свежие яйца.
Мисс Офелия с отчаянием смотрела, как кузен отбирал от неё все её сокровища, и успокоилась только тогда, когда нашла их в карете целыми и невредимыми.
— Где Том? — спросила Ева.
— На козлах, кисонька. Я хочу поднести Тома маме в подарок как умилостивительную жертву вместо того пьяницы кучера, который опрокинул карету.
— О, Том будет отличным кучером, я знаю, — вскричала Ева, — и он никогда не будет пьяным.
Карета остановилась перед старым домом странного стиля полуфранцузского, полуиспанского, такие дома попадаются иногда в Новом Орлеане. Он был построен на мавританский манер, в виде квадрата, внутри которого находился двор, с крытыми воротами, куда карета и въехала. Этот двор имел очень живописный вид. Широкие галереи окружали его со всех четырех сторон; мавританские арки, стройные колонны и арабески, украшавшие их, уносили воображение к далеким временам господства восточного романтизма в Испании. В середине двора серебристая струя фонтана поднималась высоко и падала в мраморный бассейн, окаймленный душистыми фиалками. Прозрачная, как хрусталь, вода бассейна оживлялась массою золотых и серебряных рыбок, которые сверкали на солнце, как живые драгоценные камни. Кругом фонтана шла дорожка, выложенная мозаикой из камешков, составлявших затейливые узоры. Дорожка в свою очередь была окружена полосой дерна мягкого, как зеленый бархат, а за ней шла дорога для экипажей. Два большие апельсинные дерева в полном цвету распространяли приятную тень. На дерновом кругу стоял целый ряд мраморных ваз с лепными арабесками и
