изъ нихъ считалась мигрень, которая иногда заставляла ее три дня подъ рядъ не выходить изъ дому. Такъ какъ вслѣдствіе этого все хозяйство было на рукахъ прислуги, то неудивительно, что Сентъ-Клеръ находилъ свою домашнюю жизнь довольно неудобной. Единственная дочь его была слабенькимъ ребенкомъ, и онъ боялся, что по недостатку присмотра и ухода ея здоровье и даже жизнь пострадаютъ отъ безпечности матери. Онъ взялъ ее съ собой прокатиться въ Вермонтъ и уговорилъ свою кузину, миссъ Офелію Сентъ-Клеръ, поѣхать съ нимъ вмѣстѣ къ нему на югъ; и вотъ теперь они возвращались на этомъ пароходѣ, гдѣ мы и познакомили съ ними читателя.
Вдали уже виднѣются высокія зданія и шпицы Новаго Орлеана, но мы еще успѣемъ представить читателю миссъ Офелію.
Всякій, кто путешествовалъ въ штатахъ Новой Англіи, навѣрно замѣтилъ среди какой нибудь деревушки большой домъ фермы съ чисто выметеннымъ и покрытымъ травой дворомъ, осѣненнымъ густою зеленью сахарныхъ кленовъ; замѣтилъ ту атмосферу порядка и тишины, постоянства и неизмѣннаго покоя, которою дышитъ все въ этой усадьбѣ. Ничто здѣсь не теряется, все на своемъ мѣстѣ, въ заборѣ нѣтъ ни одного сломаннаго колышка, нѣтъ ни комочка грязи на дворѣ съ его клумбами сирени подъ окнами. Внутри дома просторныя, чистыя комнаты, гдѣ, повидимому, ничего не дѣлается и не должно дѣлаться, гдѣ всякой вещи разъ навсегда отведено свое опредѣленное мѣсто и гдѣ всѣ хозяйственныя работы ведутся съ неуклонною точностью старыхъ часовъ, стоящихъ въ углу. Въ такъ называемой „общей“ комнатѣ стоитъ почтенный старый книжный шкафъ со стеклянными дверцами, за которыми разставлены въ чинномъ порядкѣ: „Исторія“ Раллена, „Потерянный рай“ Мильтона, „Путешествіе Пилигрима“ Буніана, „Семейная Библія“ Скотта и нѣсколько другихъ столь же почтенныхъ книгъ. Въ домѣ нѣтъ прислуги, но лэди въ бѣлоснѣжномъ чепцѣ съ очками на носу, которая послѣ полудня сидитъ и шьетъ вмѣстѣ со своими дочерьми, какъ будто ничего не сдѣлано и не должно быть сдѣлано, эта лэди и ея дѣвочки въ давно забытые утренніе часы „покончили уборку“; и въ остальной день, въ какомъ бы часу вы ни заглянули къ нимъ, никакой уборки вы не увидите. На старомъ полу въ кухнѣ никогда нѣтъ ни пятенъ, ни грязи; столы, стулья всѣ кухонныя принадлежности, повидимому, никогда не мѣняютъ мѣста, не бываютъ въ употребленіи; а между тѣмъ здѣсь приготовляется три иногда четыре раза въ день кушанье для семьи, здѣсь же производится стирка и глаженье
из них считалась мигрень, которая иногда заставляла ее три дня подряд не выходить из дому. Так как вследствие этого всё хозяйство было на руках прислуги, то неудивительно, что Сент-Клер находил свою домашнюю жизнь довольно неудобной. Единственная дочь его была слабеньким ребенком, и он боялся, что по недостатку присмотра и ухода её здоровье и даже жизнь пострадают от беспечности матери. Он взял ее с собой прокатиться в Вермонт и уговорил свою кузину, мисс Офелию Сент-Клер, поехать с ним вместе к нему на юг; и вот теперь они возвращались на этом пароходе, где мы и познакомили с ними читателя.
Вдали уже виднеются высокие здания и шпицы Нового Орлеана, но мы еще успеем представить читателю мисс Офелию.
Всякий, кто путешествовал в штатах Новой Англии, наверно заметил среди какой-нибудь деревушки большой дом фермы с чисто выметенным и покрытым травой двором, осененным густою зеленью сахарных кленов; заметил ту атмосферу порядка и тишины, постоянства и неизменного покоя, которою дышит всё в этой усадьбе. Ничто здесь не теряется, всё на своем месте, в заборе нет ни одного сломанного колышка, нет ни комочка грязи на дворе с его клумбами сирени под окнами. Внутри дома просторные, чистые комнаты, где, по-видимому, ничего не делается и не должно делаться, где всякой вещи раз навсегда отведено свое определенное место и где все хозяйственные работы ведутся с неуклонною точностью старых часов, стоящих в углу. В так называемой „общей“ комнате стоит почтенный старый книжный шкаф со стеклянными дверцами, за которыми расставлены в чинном порядке: „История“ Раллена, „Потерянный рай“ Мильтона, „Путешествие Пилигрима“ Буниана, „Семейная Библия“ Скотта и несколько других столь же почтенных книг. В доме нет прислуги, но леди в белоснежном чепце с очками на носу, которая после полудня сидит и шьет вместе со своими дочерьми, как будто ничего не сделано и не должно быть сделано, эта леди и её девочки в давно забытые утренние часы „покончили уборку“; и в остальной день, в каком бы часу вы ни заглянули к ним, никакой уборки вы не увидите. На старом полу в кухне никогда нет ни пятен, ни грязи; столы, стулья все кухонные принадлежности, по-видимому, никогда не меняют места, не бывают в употреблении; а между тем здесь приготовляется три иногда четыре раза в день кушанье для семьи, здесь же производится стирка и глаженье
