которыя вѣчно стремятся впередъ, представляютъ живое подобіе кипучей дѣятельности расы болѣе пылкой и энергичной, чѣмъ какъ либо другая въ Старомъ свѣтѣ. Ахъ, если бы эти волны не несли на себѣ вмѣстѣ съ тѣмъ и болѣе ужасной тяжести, слезъ угнетенныхъ, вздоховъ безпомощныхъ, горькихъ обращеній бѣдныхъ, невѣжественныхъ сердецъ къ невѣдомому Богу, невѣдомому, невидимому и безмолвному, но который все-таки „сойдетъ со своего престола“, чтобы спасти всѣхъ несчастныхъ на землѣ.
Косые лучи заходящаго солнца дрожатъ на поверхности широкой рѣкии, золотятъ тонкій камышъ и стройные темные кипарисы, обвитые гирляндами темнаго мха словно погребальнымъ уборомъ.
Тяжело нагруженный пароходъ, заваленный тюками хлопчатой бумаги съ разныхъ плантацій до того, что издали кажется квадратной, огромной, сѣрой массой, медленно подвигается впередъ, къ ближайшему рынку. Намъ придется не мало поискать, прежде чѣмъ въ толпѣ, тѣснящейся на палубахъ, мы найдемъ нашего смиреннаго друга Тома. Наконецъ, мы увидимъ его на верхней палубѣ, тоже загроможденной товаромъ въ маленькомъ уголкѣ между тюками.
Частью, благодаря рекомендаціи мистера Шельби, частью, благодаря удивительно спокойному, кроткому характеру Тома, онъ постепенно заслужилъ довѣріе даже такого человѣка, какъ Гэлей.
Вначалѣ негроторговецъ зорко слѣдилъ за нимъ цѣлый день и никогда не позволялъ ему оставаться на ночь безъ кандаловъ; но неизмѣнное терпѣніе и какъ будто даже довольный видъ Тома заставили его постепенно смягчить эту строгость, л въ послѣднее время Тому позволялось свободно расхаживать но пароходу, какъ будто онъ былъ отпущенный на честное слово.
Всегда тихій и услужливый, всегда готовый помочь во всякой работѣ, онъ вскорѣ заслужилъ расположеніе всѣхъ матросовъ, и не мало часовъ провелъ онъ, работая съ ними вмѣстѣ такъ же прилежно, какъ на фермѣ въ Кентукки.
Когда ему нечего было дѣлать, онъ забирался въ уголокъ между тюками хлопчатой бумаги на верхней палубѣ и внимательно изучалъ Библію.
За сто слишкомъ миль отъ Новаго-Орлеана уровень рѣки выше, чѣмъ окружающая мѣстность, и она катитъ свои волны между двумя огромными дамбами футовъ въ двадцать вышины. Путешественникъ съ палубы парохода, какъ съ большой пловучей башни можетъ обозрѣвать окрестную страну на
которые вечно стремятся вперед, представляют живое подобие кипучей деятельности расы более пылкой и энергичной, чем как либо другая в Старом свете. Ах, если бы эти волны не несли на себе вместе с тем и более ужасной тяжести, слез угнетенных, вздохов беспомощных, горьких обращений бедных, невежественных сердец к неведомому Богу, неведомому, невидимому и безмолвному, но который всё-таки „сойдет со своего престола“, чтобы спасти всех несчастных на земле.
Косые лучи заходящего солнца дрожат на поверхности широкой реки, золотят тонкий камыш и стройные темные кипарисы, обвитые гирляндами темного мха словно погребальным убором.
Тяжело нагруженный пароход, заваленный тюками хлопчатой бумаги с разных плантаций до того, что издали кажется квадратной, огромной, серой массой, медленно подвигается вперед, к ближайшему рынку. Нам придется не мало поискать, прежде чем в толпе, теснящейся на палубах, мы найдем нашего смиренного друга Тома. Наконец, мы увидим его на верхней палубе, тоже загроможденной товаром в маленьком уголке между тюками.
Частью, благодаря рекомендации мистера Шельби, частью, благодаря удивительно спокойному, кроткому характеру Тома, он постепенно заслужил доверие даже такого человека, как Гэлей.
Вначале негроторговец зорко следил за ним целый день и никогда не позволял ему оставаться на ночь без кандалов; но неизменное терпение и как будто даже довольный вид Тома заставили его постепенно смягчить эту строгость, л в последнее время Тому позволялось свободно расхаживать но пароходу, как будто он был отпущенный на честное слово.
Всегда тихий и услужливый, всегда готовый помочь во всякой работе, он вскоре заслужил расположение всех матросов, и не мало часов провел он, работая с ними вместе так же прилежно, как на ферме в Кентукки.
Когда ему нечего было делать, он забирался в уголок между тюками хлопчатой бумаги на верхней палубе и внимательно изучал Библию.
За сто слишком миль от Нового-Орлеана уровень реки выше, чем окружающая местность, и она катит свои волны между двумя огромными дамбами футов в двадцать вышины. Путешественник с палубы парохода, как с большой плавучей башни может обозревать окрестную страну на
