Кровь прилила къ щекамъ Элизы и такъ-же быстро отлила обратно къ сердцу. Она опустилась на стулъ блѣдная, ослабѣвшая.
— Мужайся, дитя, — сказала Рахиль, положивъ руку ей на голову. — Онъ среди друзей, они привезутъ его сюда сегодня вечеромъ.
— Сегодня вечеромъ, — повторила Элиза, — сегодня!.. Она перестала понимать значеніе словъ; въ головѣ ея все спуталось и смѣшалось, на минуту все подернулось туманомъ.
Очнувшись, она увидѣла, что лежитъ на постели, покрытая одѣяломъ, и маленькая Руфь третъ ей руки камфорой. Она открыла глаза въ полусонной, пріятной истомѣ, какъ человѣкъ, который долго несъ страшную тяжесть и чувствуетъ, что, наконецъ, избавился отъ нея, что можетъ отдохнуть. Нервное напряженіе, не покидавшее ее съ самаго бѣгства изъ дому, вдругъ ослабѣло, и ею овладѣло давно неиспытанное чувство покоя и безопасности. Она лежала съ широко открытыми глазами и, точно въ мирномъ снѣ, слѣдила за движеніями окружающихъ. Она видѣла, что дверь въ сосѣднюю комнату открыта; видѣла столъ накрытый для ужина бѣлоснѣжною скатертью; слышала тихую пѣсенку кипящаго чайника; видѣла, какъ Руфь ходила взадъ и впередъ съ тарелками пирожковъ и салатниками консервовъ, какъ она останавливалась, чтобы сунуть пирожокъ въ ручку Гарри, или погладить его по головкѣ, или навить его длинные локоны на свои бѣленькіе пальчики. Она видѣла полную, материнскую фигуру Рахили, какъ она подходила къ ея постели, поправляла то одѣяло, то подушку, стараясь такъ или иначе выказать ей свое участіе, и всякій разъ ей казалось, будто какой-то свѣтъ льется на нее изъ этихъ большихъ, ясныхъ, карихъ глазъ. Она видѣла, какъ вошелъ мужъ Руфи, какъ она подбѣжала къ нему и стала что-то разсказывать ему шопотомъ, очень оживленно, указывая пальчикомъ на комнату, гдѣ она лежала. Она видѣла, какъ Руфь съ ребенкомъ на рукахъ сѣла за столъ пить чай; видѣла, какъ всѣ придвинулись къ столу, и какъ маленькій Гарри сидѣлъ на высокомъ креслицѣ подъ крылышкомъ Рахили; слышала тихій гулъ разговоровъ, нѣжный звонъ чайныхъ ложечекъ о блюдца и чашки, и мало по малу все слилось, Элиза заснула, заснула такъ спокойно, какъ не спала ни разу послѣ той страшной минуты, когда она взяла своего ребенка и бѣжала съ нимъ среди морозной, звѣздной ночи.
Ей приснилась чудная страна, какъ ей казалось, страна отдыха, — зеленые берега, веселые острова, красиво сверкающія
Кровь прилила к щекам Элизы и так же быстро отлила обратно к сердцу. Она опустилась на стул бледная, ослабевшая.
— Мужайся, дитя, — сказала Рахиль, положив руку ей на голову. — Он среди друзей, они привезут его сюда сегодня вечером.
— Сегодня вечером, — повторила Элиза, — сегодня!.. Она перестала понимать значение слов; в голове её всё спуталось и смешалось, на минуту всё подернулось туманом.
Очнувшись, она увидела, что лежит на постели, покрытая одеялом, и маленькая Руфь трет ей руки камфорой. Она открыла глаза в полусонной, приятной истоме, как человек, который долго нес страшную тяжесть и чувствует, что, наконец, избавился от неё, что может отдохнуть. Нервное напряжение, не покидавшее ее с самого бегства из дому, вдруг ослабело, и ею овладело давно неиспытанное чувство покоя и безопасности. Она лежала с широко открытыми глазами и, точно в мирном сне, следила за движениями окружающих. Она видела, что дверь в соседнюю комнату открыта; видела стол накрытый для ужина белоснежною скатертью; слышала тихую песенку кипящего чайника; видела, как Руфь ходила взад и вперед с тарелками пирожков и салатниками консервов, как она останавливалась, чтобы сунуть пирожок в ручку Гарри, или погладить его по головке, или навить его длинные локоны на свои беленькие пальчики. Она видела полную, материнскую фигуру Рахили, как она подходила к её постели, поправляла то одеяло, то подушку, стараясь так или иначе выказать ей свое участие, и всякий раз ей казалось, будто какой-то свет льется на нее из этих больших, ясных, карих глаз. Она видела, как вошел муж Руфи, как она подбежала к нему и стала что-то рассказывать ему шёпотом, очень оживленно, указывая пальчиком на комнату, где она лежала. Она видела, как Руфь с ребенком на руках села за стол пить чай; видела, как все придвинулись к столу, и как маленький Гарри сидел на высоком креслице под крылышком Рахили; слышала тихий гул разговоров, нежный звон чайных ложечек о блюдца и чашки, и мало-помалу всё слилось, Элиза заснула, заснула так спокойно, как не спала ни разу после той страшной минуты, когда она взяла своего ребенка и бежала с ним среди морозной, звездной ночи.
Ей приснилась чудная страна, как ей казалось, страна отдыха, — зеленые берега, веселые острова, красиво сверкающие
