землю безчисленными очами ангеловъ, сверкающими, прекрасными, но безмолвными. Съ далекаго неба не раздавалось ни слова, ни звука состраданія, не протягивалась руки помощи. Одинъ за другимъ замирали на пароходѣ голоса и дѣловые, и веселые. Всѣ засыпали, и плескъ воды около носа парохода слышался отчетливо. Томъ растянулся на одномъ изъ ящиковъ и нѣсколько разъ слышалъ подавленное рыданіе или жалобный стонъ несчастной Люси: — Что мнѣ дѣлать? Боже мой! милосердный Боже, помоги мнѣ. — Но мало по малу и эти звуки изчезли въ общей тишинѣ.
Послѣ полуночи Томъ проснулся, точно кто-то толкнулъ его. Какая-то темная тѣнь промелькнула мимо него, и онъ услышалъ всплескъ воды. Никто кромѣ него ничего не видалъ и не слыхалъ. Онъ поднялъ голову. Мѣсто, гдѣ лежала женщина, было пусто. Онъ всталъ, поискалъ ее — напрасно! Бѣдное, измученное сердце, наконецъ, успокоилось, а рѣка текла и струилась по-прежнему весело, какъ будто не ея воды поглотили его.
Терпѣнье, терпѣнье, сердца, переполненныя негодованіемъ противъ всей этой неправды! Ни одинъ стонъ страданія, ни одна слеза угнетеннаго не будетъ забыта Божественнымъ Страдальцемъ, Богомъ Славы. Въ своемъ долготерпѣливомъ всеблагомъ сердцѣ онъ носитъ страданія всего міра. Переносите все терпѣливо такъ же, какъ Онъ, и работайте надъ дѣломъ любви. Часъ возмездія настанетъ, это такъ же вѣрно, какъ то, что Онъ Богъ.
Гэлей всталъ рано утромъ и пришелъ провѣдать свой живой. товаръ. Теперь онъ въ свою очередь встревожился.
— Куда же дѣвалась баба? обратился онъ къ Тому.
Томъ умѣвшій во время молчать, не считалъ нужнымъ высказывать свои наблюденія и подозрѣнія, онъ просто отвѣтилъ, что не знаетъ.
— Она никакъ не могла выйти ночью на одну изъ пристаней, я не спалъ и караулилъ всякій разъ, когда пароходъ останавливался. Я никогда никому не довѣряю такого рода дѣлъ.
Онъ сообщилъ это Тому, какъ особенно интересный для него фактъ. Томъ ничего не отвѣтилъ.
Торговецъ принялся обыскивать весь пароходъ отъ носа до кормы, заглядывалъ за ящики, тюки и бочки, возлѣ машины, около трубъ, — все напрасно.
— Послушай, Томъ, скажи мнѣ по совѣсти, — обратился онъ къ Тому послѣ всѣхъ своихъ безплодныхъ поисковъ — ты навѣрно знаешь, гдѣ она. Не говори, нѣтъ, я вижу, что знаешь. Баба лежала здѣсь въ десятомъ часу и въ двѣнадцатомъ, и во вто-
землю бесчисленными очами ангелов, сверкающими, прекрасными, но безмолвными. С далекого неба не раздавалось ни слова, ни звука сострадания, не протягивалась руки помощи. Один за другим замирали на пароходе голоса и деловые, и веселые. Все засыпали, и плеск воды около носа парохода слышался отчетливо. Том растянулся на одном из ящиков и несколько раз слышал подавленное рыдание или жалобный стон несчастной Люси: — Что мне делать? Боже мой! милосердный Боже, помоги мне. — Но мало-помалу и эти звуки исчезли в общей тишине.
После полуночи Том проснулся, точно кто-то толкнул его. Какая-то темная тень промелькнула мимо него, и он услышал всплеск воды. Никто кроме него ничего не видал и не слыхал. Он поднял голову. Место, где лежала женщина, было пусто. Он встал, поискал ее — напрасно! Бедное, измученное сердце, наконец, успокоилось, а река текла и струилась по-прежнему весело, как будто не её воды поглотили его.
Терпенье, терпенье, сердца, переполненные негодованием против всей этой неправды! Ни один стон страдания, ни одна слеза угнетенного не будет забыта Божественным Страдальцем, Богом Славы. В своем долготерпеливом всеблагом сердце он носит страдания всего мира. Переносите всё терпеливо так же, как Он, и работайте над делом любви. Час возмездия настанет, это так же верно, как то, что Он Бог.
Гэлей встал рано утром и пришел проведать свой живой. товар. Теперь он в свою очередь встревожился.
— Куда же девалась баба? обратился он к Тому.
Том умевший во время молчать, не считал нужным высказывать свои наблюдения и подозрения, он просто ответил, что не знает.
— Она никак не могла выйти ночью на одну из пристаней, я не спал и караулил всякий раз, когда пароход останавливался. Я никогда никому не доверяю такого рода дел.
Он сообщил это Тому, как особенно интересный для него факт. Том ничего не ответил.
Торговец принялся обыскивать весь пароход от носа до кормы, заглядывал за ящики, тюки и бочки, возле машины, около труб, — всё напрасно.
— Послушай, Том, скажи мне по совести, — обратился он к Тому после всех своих бесплодных поисков — ты наверно знаешь, где она. Не говори, нет, я вижу, что знаешь. Баба лежала здесь в десятом часу и в двенадцатом, и во вто-
