— И они закованы въ цѣпи, прибавилъ мальчикъ.
— Какой позоръ для нашей страны, что приходится наталкиваться на такія зрѣлища! воскликнула третья барыня.
— О, по этому поводу можно многое сказать и за, и противъ, замѣтила одна нарядная дама, сидѣвшая съ шитьемъ у дверей своей каюты, около нея играли ея дѣти, мальчикъ и дѣвочка. — Я живала на югѣ и должна сказать, что неграмъ въ неволѣ живется гораздо лучше, чѣмъ на свободѣ.
— Нѣкоторые изъ нихъ, дѣйствительно, живутъ хорошо, я съ этимъ согласна, отозвалась дама, къ которой относилось это замѣчаніе. — Самая ужасная сторона рабства по моему это пренебреженіе къ чувствамъ и привязанностямъ негровъ, разъединеніе семей, напримѣръ.
— Да, это конечно очень нехорошо, проговорила нарядная дама, поднимая дѣтское платьице, которое она только что кончила и внимательно разглядывая его отдѣлку; — но вѣдь это, я думаю, не часто случается.
— Нѣтъ, напротивъ, очень часто, возразила ея собесѣдница. — Я жила нѣсколько лѣтъ въ Кентукки и въ Виргиніи и насмотрѣлась на сцены, отъ которыхъ сердце разрывается. Представьте себѣ, чтобы вы чувствовали, если бы вотъ этихъ вашихъ дѣтокъ отняли отъ васъ и продали.
— Мы не можемъ по себѣ судить о чувствахъ этого рода людей, сказала вторая дама, раскладывая на колѣняхъ мотки шерсти.
— Вы, вѣроятно, совсѣмъ ихъ не знаете, если можете говорить такія вещи, — горячо возразила первая дама. — Я родилась и выросла среди негровъ. Я знаю, что они чувствуютъ такъ же сильно, какъ мы, можетъ быть, даже сильнѣе.
Вторая дама сказала: — Неужели? — зѣвнула, посмотрѣла въ окно каюты и повторила въ концѣ концовъ свое первое замѣчаніе: — Во всякомъ случаѣ, я нахожу, что въ неволѣ имъ жить лучше, чѣмъ на свободѣ.
— Несомнѣнно само Провидѣніе предназначило африканскую расу занимать низшее положеніе, пребывать въ рабствѣ, сказалъ серьезнымъ голосомъ джентльменъ въ черномъ, священникъ, сидѣвшій у дверей каюты. — „Проклятъ будетъ Ханаанъ, рабъ рабовъ будетъ онъ у братьевъ своихъ“ сказано въ Писаніи.
— Послушайте, чужакъ, развѣ смыслъ этого текста такой? спросилъ высокій господинъ, стоявшій подлѣ него.
— Несомнѣнно. Провидѣнію угодно было по какой-то невѣдомой намъ причинѣ осудить эту расу на рабство много вѣковъ тому назадъ, и мы не должны возставать противъ Его воли.
— И они закованы в цепи, прибавил мальчик.
— Какой позор для нашей страны, что приходится наталкиваться на такие зрелища! воскликнула третья барыня.
— О, по этому поводу можно многое сказать и за, и против, заметила одна нарядная дама, сидевшая с шитьем у дверей своей каюты, около неё играли её дети, мальчик и девочка. — Я живала на юге и должна сказать, что неграм в неволе живется гораздо лучше, чем на свободе.
— Некоторые из них, действительно, живут хорошо, я с этим согласна, отозвалась дама, к которой относилось это замечание. — Самая ужасная сторона рабства по моему это пренебрежение к чувствам и привязанностям негров, разъединение семей, например.
— Да, это конечно очень нехорошо, проговорила нарядная дама, поднимая детское платьице, которое она только что кончила и внимательно разглядывая его отделку; — но ведь это, я думаю, не часто случается.
— Нет, напротив, очень часто, возразила её собеседница. — Я жила несколько лет в Кентукки и в Виргинии и насмотрелась на сцены, от которых сердце разрывается. Представьте себе, чтобы вы чувствовали, если бы вот этих ваших деток отняли от вас и продали.
— Мы не можем по себе судить о чувствах этого рода людей, сказала вторая дама, раскладывая на коленях мотки шерсти.
— Вы, вероятно, совсем их не знаете, если можете говорить такие вещи, — горячо возразила первая дама. — Я родилась и выросла среди негров. Я знаю, что они чувствуют так же сильно, как мы, может быть, даже сильнее.
Вторая дама сказала: — Неужели? — зевнула, посмотрела в окно каюты и повторила в конце концов свое первое замечание: — Во всяком случае, я нахожу, что в неволе им жить лучше, чем на свободе.
— Несомненно само Провидение предназначило африканскую расу занимать низшее положение, пребывать в рабстве, сказал серьезным голосом джентльмен в черном, священник, сидевший у дверей каюты. — „Проклят будет Ханаан, раб рабов будет он у братьев своих“ сказано в Писании.
— Послушайте, чужак, разве смысл этого текста такой? спросил высокий господин, стоявший подле него.
— Несомненно. Провидению угодно было по какой-то неведомой нам причине осудить эту расу на рабство много веков тому назад, и мы не должны восставать против Его воли.
