а въ это время вся несчастная семья подошла къ повозкѣ, которая стояла запряженной у крыльца. Толпа старыхъ и молодыхъ негровъ собралась вокругъ нея, чтобы проститься со своимъ старымъ товарищемъ. Тома всѣ уважали, какъ главнаго работника и наставника въ христіанской вѣрѣ; многіе искренно сучувство-вали ему и жалѣли о немъ, особенно женщины.
— Ну, Хлоя, ты кажется, горюешь меньше насъ, — сказала одна изъ женщинъ, все время громко плакавшая, замѣтивъ мрачное спокойствіе, съ какимъ тетушка Хлоя, стояла около повозки.
— Я уже выплакала всѣ свои слезы, отвѣчала Хлоя, съ ненавистью взглядывая на подходившаго торговца, — да и не хочу я плакать передъ этой старой скотиной.
— Садись! приказалъ Гелэй Тому, пробираясь сквозь толпу негровъ, которые недружелюбно смотрѣли на него.
Томъ влѣзъ въ повозку, а Галей досталъ изъ подъ сидѣнья пару тяжелыхъ оковъ и прикрѣпилъ ихъ къ его ногамъ.
Сдержанный ропотъ негодованія пробѣжалъ по толпѣ, а миссисъ Шельби, стоявшая на верандѣ, замѣтила:
— Мистеръ Гэлей, увѣряю васъ, что эта предосторожность совершенно излишня.
— Не знаю, сударыня, я уже потерялъ здѣсь пятьсотъ долларовъ и больше не могу рисковать.
— Чего же другого было и ждать отъ него!-съ негодованіемъ вскричала тетушка Хлоя. Мальчики казалось только въ эту минуту вполнѣ поняли, что дѣлаютъ съ ихъ отцомъ и, ухватившись за юбку матери, заревѣли благимъ матомъ.
— Какъ мнѣ жаль, — сказалъ Томъ, — что мастера Джоржа нѣтъ дома.
Джоржъ уѣхалъ погостить дня на три къ товарищу въ сосѣднее имѣніе; онъ выѣхалъ рано утромъ, прежде чѣмъ распространилась вѣсть о несчастій Тома, и ничего не слыхалъ о немъ.
— Поклонитесь отъ меня массѣ Джоржу, — просилъ онъ окружающихъ.
Гэлей стегнулъ лошадь; Томъ устремилъ взглядъ полный тоски на родныя мѣста, и черезъ минуту они скрылись изъ глазъ.
Мистера Шельби не было дома въ это время. Онъ продалъ Тома вслѣдствіе крайней необходимости, чтобы вырваться изъ когтей человѣка, котораго онъ боялся, и его первое чувство послѣ заключенія сдѣлки было чувство облегченія. Но упреки жены пробудили въ немъ полудремавшее сожалѣніе; безкорыстіе Тома
а в это время вся несчастная семья подошла к повозке, которая стояла запряженной у крыльца. Толпа старых и молодых негров собралась вокруг неё, чтобы проститься со своим старым товарищем. Тома все уважали, как главного работника и наставника в христианской вере; многие искренно сучувство-вали ему и жалели о нём, особенно женщины.
— Ну, Хлоя, ты кажется, горюешь меньше нас, — сказала одна из женщин, всё время громко плакавшая, заметив мрачное спокойствие, с каким тетушка Хлоя, стояла около повозки.
— Я уже выплакала все свои слезы, отвечала Хлоя, с ненавистью взглядывая на подходившего торговца, — да и не хочу я плакать перед этой старой скотиной.
— Садись! приказал Гелэй Тому, пробираясь сквозь толпу негров, которые недружелюбно смотрели на него.
Том влез в повозку, а Галей достал из под сиденья пару тяжелых оков и прикрепил их к его ногам.
Сдержанный ропот негодования пробежал по толпе, а миссис Шельби, стоявшая на веранде, заметила:
— Мистер Гэлей, уверяю вас, что эта предосторожность совершенно излишня.
— Не знаю, сударыня, я уже потерял здесь пятьсот долларов и больше не могу рисковать.
— Чего же другого было и ждать от него!-с негодованием вскричала тетушка Хлоя. Мальчики казалось только в эту минуту вполне поняли, что делают с их отцом и, ухватившись за юбку матери, заревели благим матом.
— Как мне жаль, — сказал Том, — что мастера Джоржа нет дома.
Джорж уехал погостить дня на три к товарищу в соседнее имение; он выехал рано утром, прежде чем распространилась весть о несчастий Тома, и ничего не слыхал о нём.
— Поклонитесь от меня массе Джоржу, — просил он окружающих.
Гэлей стегнул лошадь; Том устремил взгляд полный тоски на родные места, и через минуту они скрылись из глаз.
Мистера Шельби не было дома в это время. Он продал Тома вследствие крайней необходимости, чтобы вырваться из когтей человека, которого он боялся, и его первое чувство после заключения сделки было чувство облегчения. Но упреки жены пробудили в нём полудремавшее сожаление; бескорыстие Тома
