который ты бы испытывала такое чувство, точно открываешь могилку — ты счастливая мать!
Миссисъ Бэрдъ открыла ящикъ. Тамъ лежали платьица разной величины и фасона, переднички, маленькіе чулочки; изъ свертка бумаги выглядывали старые башмачки со стоптанными задками; потомъ игрушечная лошадка и телѣжка, волчекъ, мячикъ — каждая вещица была положена со слезами, съ болью въ сердцѣ! Она сѣла подлѣ, комода и закрыла лицо руками, слезы ея полились сквозь пальцы и капали въ ящикъ. Потомъ она подняла голову и начала торопливо связывать въ узелокъ самыя простыя и необходимыя вещи.
— Мама, — спросилъ одинъ изъ мальчиковъ, дотрогиваясь тихонько до ея руки, неужели ты хочешь отдать эти вещи?
— Мои дорогіе мальчики, сказала она нѣжнымъ и серьезнымъ голосомъ, если нашъ дорогой маленькій Генри смотритъ на насъ съ неба, онъ радъ, что мы отдаемъ ихъ. У меня не хватало духу отдать ихъ кому нибудь счастливому; я отдаю ихъ матери, въ сердцѣ которой больше горя и скорби, чѣмъ въ моемъ, и я надѣюсь, что вмѣстѣ съ ними Богъ пошлетъ ей и свое благословеніе!
Въ этомъ мірѣ встрѣчаются святыя души, горе которыхъ является источникомъ радости для другихъ; земныя надежды которыхъ, зарытыя въ могилу и политыя горькими слезами, являются сѣменами, изъ которыхъ вырастаютъ цвѣты утѣшенія и исцѣленія для несчастныхъ и огорченныхъ. Къ такимъ святымъ душамъ принадлежала эта маленькая женщина, которая при свѣтѣ лампы роняла тихія слезы, приготовляя вещи своего умершаго ребенка для маленькаго безпріютнаго изгнанника.
Покончивъ съ этимъ дѣломъ, миссисъ Бэрдъ открыла шкафъ вынула оттуда одно, два простыхъ, крѣпкихъ платья и сѣла за свой рабочій столикъ съ иголкой, ножницами и наперсткомъ, чтобы по совѣту мужа „выпустить ихъ“. Она прилежно работала, пока старые часы въ углу не пробили двѣнадцать, и она не услышала тихій стукъ колесъ у подъѣзда.
— Мэри, — сказалъ ея мужъ, входя въ комнату съ плащемъ въ рукахъ, — разбуди ее, намъ пора ѣхать.
Миссисъ Бэрдъ поспѣшно уложила всѣ приготовленныя ею вещи въ небольшой чемоданчикъ, заперла его, попросила мужа снести его въ экипажъ, а сама пошла будить Элизу. Вскорѣ бѣдная женщина показалась въ дверяхъ, съ ребенкомъ на рукахъ, одѣтая въ плащъ, шляпу и шаль, принадлежавшія ея благодѣтельницѣ. Мистеръ Бэрдъ помогъ ей сѣсть въ экипажъ, мис-
который ты бы испытывала такое чувство, точно открываешь могилку — ты счастливая мать!
Миссис Бэрд открыла ящик. Там лежали платьица разной величины и фасона, переднички, маленькие чулочки; из свертка бумаги выглядывали старые башмачки со стоптанными задками; потом игрушечная лошадка и тележка, волчок, мячик — каждая вещица была положена со слезами, с болью в сердце! Она села подле, комода и закрыла лицо руками, слезы её полились сквозь пальцы и капали в ящик. Потом она подняла голову и начала торопливо связывать в узелок самые простые и необходимые вещи.
— Мама, — спросил один из мальчиков, дотрагиваясь тихонько до её руки, неужели ты хочешь отдать эти вещи?
— Мои дорогие мальчики, сказала она нежным и серьезным голосом, если наш дорогой маленький Генри смотрит на нас с неба, он рад, что мы отдаем их. У меня не хватало духу отдать их кому-нибудь счастливому; я отдаю их матери, в сердце которой больше горя и скорби, чем в моем, и я надеюсь, что вместе с ними Бог пошлет ей и свое благословение!
В этом мире встречаются святые души, горе которых является источником радости для других; земные надежды которых, зарытые в могилу и политые горькими слезами, являются семенами, из которых вырастают цветы утешения и исцеления для несчастных и огорченных. К таким святым душам принадлежала эта маленькая женщина, которая при свете лампы роняла тихие слезы, приготовляя вещи своего умершего ребенка для маленького бесприютного изгнанника.
Покончив с этим делом, миссис Бэрд открыла шкаф вынула оттуда одно, два простых, крепких платья и села за свой рабочий столик с иголкой, ножницами и наперстком, чтобы по совету мужа „выпустить их“. Она прилежно работала, пока старые часы в углу не пробили двенадцать, и она не услышала тихий стук колес у подъезда.
— Мэри, — сказал её муж, входя в комнату с плащом в руках, — разбуди ее, нам пора ехать.
Миссис Бэрд поспешно уложила все приготовленные ею вещи в небольшой чемоданчик, заперла его, попросила мужа снести его в экипаж, а сама пошла будить Элизу. Вскоре бедная женщина показалась в дверях, с ребенком на руках, одетая в плащ, шляпу и шаль, принадлежавшие её благодетельнице. Мистер Бэрд помог ей сесть в экипаж, мис-
