лѣть, зачѣмъ на свѣтъ родилась. Увѣряю васъ они сразу видятъ, что со мною шутки плохи и дѣлаются тихими, какъ рыбы. А если которая вздумаетъ выть, я — мистеръ Локеръ съ такою силою ударилъ кулакомъ по столу, что недосказанное имъ стало вполнѣ ясно.
— Это можно сказать выразительно, — замѣтилъ Марксъ, хихикая и толкая Гэлея въ бокъ. — У Тома на все свои порядки! Хе, хе, хе! Я увѣренъ, Томъ, вы умѣете втолковать имъ, что нужно, хотя у негровъ и бараньи головы. Они, конечно, отлично понимаютъ васъ. Если вы не самъ чортъ, Томъ, то навѣрно его родной братъ, право слово.
Томъ принялъ этотъ комплиментъ съ подобающею скромностью и сдѣлался настолько любезенъ, насколько это было совмѣстимо „съ его собачьей натурой“, какъ говорить Джонъ Буніанъ.
Гэлей, оказавшій полную честь угощенію, почувствовалъ значительный подъемъ его нравственнаго настроенія, явленіе довольно обычное при подобныхъ обстоятельствахъ у джентльменовъ съ серьезнымъ и глубокомысленнымъ складомъ ума.
— Нѣтъ, Томъ, — сказалъ онъ, — вы по правдѣ сказать, слишкомъ жестоки, я это всегда вамъ говорилъ. Помните, мы съ вами часто разсуждали объ этомъ въ Натчезѣ, я доказывалъ вамъ, что мы и на этомъ свѣтѣ ничего не теряемъ, когда обращаемся съ ними хорошо, да и на томъ намъ прибавится лишній шансъ попасть въ царство небесное. А умирать всякому придется, сами знаете.
— Ба! — вскричалъ Томъ, — точно я этого не понимаю. Оставь ты свои разсужденія, меня отъ нихъ тошнитъ! У меня и безъ того желудокъ немного разстроенъ, — и онъ выпилъ полстакана голой водки.
— Я вотъ что вамъ скажу, — заговорилъ Гэлей, отклонившись на спинку стула и усиленно жестикулируя, — я всегда хотѣлъ вести торговлю до тѣхъ поръ, пока наживу денегъ, много денегъ, но я никогда не забываю, что торговля не все, и деньги не все, что у человѣка есть душа. Мнѣ все равно, кто меня слышитъ, я объ этомъ чертовски много думалъ, надо же мнѣ когда нибудь высказаться. Я вѣрю въ Бога и, какъ только покончу свои дѣла, сведу всѣ счеты, такъ стану заботиться о своей душѣ и все-такое. Зачѣмъ быть болѣе жестокимъ, чѣмъ необходимо? Это по моему совсѣмъ неразсчетливо!
— Заботиться о своей душѣ! — повторилъ Томъ презрительно, — да ты прежде сообрази, есть ли у тебя душа-то! Если
леть, зачем на свет родилась. Уверяю вас они сразу видят, что со мною шутки плохи и делаются тихими, как рыбы. А если которая вздумает выть, я — мистер Локер с такою силою ударил кулаком по столу, что недосказанное им стало вполне ясно.
— Это можно сказать выразительно, — заметил Маркс, хихикая и толкая Гэлея в бок. — У Тома на всё свои порядки! Хе, хе, хе! Я уверен, Том, вы умеете втолковать им, что нужно, хотя у негров и бараньи головы. Они, конечно, отлично понимают вас. Если вы не сам чёрт, Том, то наверно его родной брат, право слово.
Том принял этот комплимент с подобающею скромностью и сделался настолько любезен, насколько это было совместимо „с его собачьей натурой“, как говорить Джон Буниан.
Гэлей, оказавший полную честь угощению, почувствовал значительный подъем его нравственного настроения, явление довольно обычное при подобных обстоятельствах у джентльменов с серьезным и глубокомысленным складом ума.
— Нет, Том, — сказал он, — вы по правде сказать, слишком жестоки, я это всегда вам говорил. Помните, мы с вами часто рассуждали об этом в Натчезе, я доказывал вам, что мы и на этом свете ничего не теряем, когда обращаемся с ними хорошо, да и на том нам прибавится лишний шанс попасть в царство небесное. А умирать всякому придется, сами знаете.
— Ба! — вскричал Том, — точно я этого не понимаю. Оставь ты свои рассуждения, меня от них тошнит! У меня и без того желудок немного расстроен, — и он выпил полстакана голой водки.
— Я вот что вам скажу, — заговорил Гэлей, отклонившись на спинку стула и усиленно жестикулируя, — я всегда хотел вести торговлю до тех пор, пока наживу денег, много денег, но я никогда не забываю, что торговля не всё, и деньги не всё, что у человека есть душа. Мне всё равно, кто меня слышит, я об этом чертовски много думал, надо же мне когда-нибудь высказаться. Я верю в Бога и, как только покончу свои дела, сведу все счеты, так стану заботиться о своей душе и всё-такое. Зачем быть более жестоким, чем необходимо? Это по моему совсем нерассчетливо!
— Заботиться о своей душе! — повторил Том презрительно, — да ты прежде сообрази, есть ли у тебя душа-то! Если
