несчастнаго грѣшника, который совершаетъ такія дѣла. Тебѣ слѣдуетъ благодарить Бога за то, что ты не такая, какъ они, Хлоя. Мнѣ лучше, чтобы меня продали десять тысячъ разъ, чѣмъ имѣть на душѣ такой тяжкій грѣхъ.
— Ну, это и мнѣ тоже, — заявилъ Джонъ, — Господи, какъ намъ-то было бы тяжело, Анди?
Анди пожалъ плечами и свистнулъ въ знакъ согласія.
— Я радъ, что масса не уѣхалъ сегодня утромъ, какъ хотѣлъ, — сказалъ Томъ, — меня это огорчило бы больше чѣмъ продажа, право. Можетъ быть, для него это ничего, а для меня было бы тяжело, вѣдь я его зналъ, когда онъ былъ еще крошечнымъ ребенкомъ; но теперь я повидался съ массой и начинаю примиряться съ своей судьбой. Божья воля! масса ничего не могъ подѣлать. Онъ поступилъ правильно, только я боюсь, что безъ меня у васъ тутъ пойдутъ безпорядки. Масса не можетъ за всѣмъ смотрѣть, какъ я смотрѣлъ, и сводить концы съ концами. Наши рабочіе — люди хорошіе, да только ужъ очень они вѣтрены. Это меня безпокоитъ.
Въ эту минуту раздался звонокъ, и Тома позвали въ гостиную.
— Томъ, — ласковымъ голосомъ сказалъ его господинъ, — я хотѣлъ предупредить тебя, что ты у меня на по рукахъ. Я внесъ этому джентльмену залогъ въ тысячу долларовъ, и онъ воспользуется имъ, если ты не будешь на мѣстѣ, когда онъ тебя потребуетъ. Онъ уѣзжаетъ по другимъ своимъ дѣламъ, и сегодня ты свободенъ на весь день. Иди, куда хочешь.
— Благодарю васъ, масса.
— Только смотри, — пригрозилъ торговецъ, — не сыграй со своимъ господиномъ какой-нибудь вашей обыкновенной негритянской штуки! Я не спущу ему ни одного цента, если ты вздумаешь сбѣжать. Кабы онъ меня слушалъ, онъ не сталъ бы вѣрить никому изъ васъ; всѣ вы, какъ угри, норовите выскользнуть изъ рукъ.
— Масса, — сказалъ Томъ и выпрямился во весь ростъ, — мнѣ было восемь лѣтъ, когда старая барыня положила васъ ко мнѣ на руки и сказала, — а вамъ тогда еще и годика не было — Вотъ, Томъ, говоритъ она, эта твой будущій господинъ, береги его, говоритъ. А теперь позвольте спросить васъ, масса, было ли когда-нибудь, чтобы я обманулъ или ослушался васъ, особливо съ тѣхъ поръ, какъ я сталъ христіаниномъ?
Мистеръ Шельби былъ растроганъ, слезы навернулись на глаза его.
несчастного грешника, который совершает такие дела. Тебе следует благодарить Бога за то, что ты не такая, как они, Хлоя. Мне лучше, чтобы меня продали десять тысяч раз, чем иметь на душе такой тяжкий грех.
— Ну, это и мне тоже, — заявил Джон, — Господи, как нам-то было бы тяжело, Анди?
Анди пожал плечами и свистнул в знак согласия.
— Я рад, что масса не уехал сегодня утром, как хотел, — сказал Том, — меня это огорчило бы больше чем продажа, право. Может быть, для него это ничего, а для меня было бы тяжело, ведь я его знал, когда он был еще крошечным ребенком; но теперь я повидался с массой и начинаю примиряться с своей судьбой. Божья воля! масса ничего не мог поделать. Он поступил правильно, только я боюсь, что без меня у вас тут пойдут беспорядки. Масса не может за всем смотреть, как я смотрел, и сводить концы с концами. Наши рабочие — люди хорошие, да только уж очень они ветрены. Это меня беспокоит.
В эту минуту раздался звонок, и Тома позвали в гостиную.
— Том, — ласковым голосом сказал его господин, — я хотел предупредить тебя, что ты у меня на по руках. Я внес этому джентльмену залог в тысячу долларов, и он воспользуется им, если ты не будешь на месте, когда он тебя потребует. Он уезжает по другим своим делам, и сегодня ты свободен на весь день. Иди, куда хочешь.
— Благодарю вас, масса.
— Только смотри, — пригрозил торговец, — не сыграй со своим господином какой-нибудь вашей обыкновенной негритянской штуки! Я не спущу ему ни одного цента, если ты вздумаешь сбежать. Кабы он меня слушал, он не стал бы верить никому из вас; все вы, как угри, норовите выскользнуть из рук.
— Масса, — сказал Том и выпрямился во весь рост, — мне было восемь лет, когда старая барыня положила вас ко мне на руки и сказала, — а вам тогда еще и годика не было — Вот, Том, говорит она, эта твой будущий господин, береги его, говорит. А теперь позвольте спросить вас, масса, было ли когда-нибудь, чтобы я обманул или ослушался вас, особливо с тех пор, как я стал христианином?
Мистер Шельби был растроган, слезы навернулись на глаза его.
