знать; у меня на то свои причины; я увѣренъ, что ты съумѣешь это сдѣлать. Слышишь?
— Слышу, Кюильпъ.
— Иди же! Чего ты ждешь?
— Я… люблю эту дѣвушку, любезный Кюильпъ; и мнѣ бы не хотѣлось… выпытывать тайнъ ея.
Карликъ произнесъ страшное ругательство и посмотрѣлъ вокругъ себя, какъ-бы ища, чѣмъ бы приколотить жену. Бѣдная женщина, испуганная, умоляла его не сердиться, обѣщая исполнить его приказаніе.
— Я долженъ знать всѣ тайны ихъ, сказалъ Кюильпъ, ущипнувъ ей руку. Не забудь, что я буду подслушивать. Если я буду недоволенъ тобою, то эта дверь заскрыпитъ и горе тебѣ, если она проскрыпитъ три раза. Ступай!
Мистриссъ Кюильпъ повиновалась; мужъ ея сѣлъ за полу-растворенною дверью и принялся писать, не теряя ни одного слова изъ разговора, происходившаго въ сосѣдней комнатѣ.
— Вы, съ нѣкотораго времени, насъ довольно часто посещаете, Нелли, сказала мистриссъ Кюильпъ, не зная съ чего начать.
— Я сама уже замѣтила это дѣдушкѣ, отвѣчала Нелли.
— Что̀ же онъ отвѣчаетъ на это?
— Онъ вздыхаетъ, опускаетъ голову и становится такимъ печальнымъ, что нельзя смотрѣть на него безъ слёзъ. Что̀ это, какъ эта дверь скрыпитъ!
— Это ничего. Но вѣдь дѣдушка вашъ не всегда былъ такъ печаленъ?
— О! нѣтъ, прежде мы были счастливы и довольны. Но вы не повѣрите, какъ онъ переменился!
— Какъ мнѣ жаль васъ, милая Нелли!
— Вы всегда были такъ добры ко мнѣ, что я забываю горести свои, когда вамъ ихъ разсказываю, а то вѣдь я только съ однимъ Киттомъ могу говорить про него. Но вы не можете представить себѣ, сколько я страдаю, замѣчая, какъ дѣдушка переменяется. Онъ уже давно началъ… Кажется эта дверь шевелится.
— Это отъ вѣтру. Вы говорите, онъ уже давно началъ…
— Скучать, задумываться и забылъ совершенно, какъ