Я живу въ одномъ изъ предмѣстій Лондона, въ старомъ домѣ, который теперь такъ же тихъ, какъ былъ шуменъ прежде, встарину, когда въ немъ обитали славные рыцари и прекрасныя дамы. Когда я въ немъ поселился, нѣсколько лѣтъ назадъ, сосѣди мои очень любопытствовали узнать кто я таковъ, откуда и отчего веду жизнь такую уединенную. Никто не могъ удовлетворить своего любопытства ни по одному изъ этихъ вопросовъ, и обо мнѣ разнеслись самые разнородные слухи. Я былъ и шпіонъ, и колдунъ, похититель дѣтей, изгнанникъ, чудовище. Какъ-скоро я появлялся, матери со страхомъ собирали дѣтей своихъ, игравшихъ на улицѣ, а мужчины смотрѣли на меня съ недовѣрчивостью и про себя привѣтствовали проклятіями.
Но когда современемъ увидѣли, что я не только не дѣлалъ никому зла, но былъ услужливъ и добръ, то все приняло другой видъ. Женщины и дѣти перестали бѣгать отъ ме-
Я живу в одном из предместий Лондона, в старом доме, который теперь так же тих, как был шумен прежде, в старину, когда в нём обитали славные рыцари и прекрасные дамы. Когда я в нём поселился, несколько лет назад, соседи мои очень любопытствовали узнать, кто я таков, откуда и отчего веду жизнь такую уединенную. Никто не мог удовлетворить своего любопытства ни по одному из этих вопросов, и обо мне разнеслись самые разнородные слухи. Я был и шпион, и колдун, похититель детей, изгнанник, чудовище. Как скоро я появлялся, матери со страхом собирали детей своих, игравших на улице, а мужчины смотрели на меня с недоверчивостью и про себя приветствовали проклятиями.
Но когда со временем увидели, что я не только не делал никому зла, но был услужлив и добр, то всё приняло другой вид. Женщины и дети перестали бегать от ме-
