— Гмъ! Но что̀ же заставило васъ итти для этого въ Портсмоутъ, а не въ другое мѣсто?
— Я хочу попробовать, не возьмутъ ли насъ на корабль.
— Гмъ! солонина да ромъ, сухари да вонючая вода.... плохо!
— Всё же лучше, чѣмъ ничего.
— Конечно. Однако жъ не придумаете ли вы какого-нибудь другаго ремесла, поспокойнѣе и повеселѣе, такого, напримѣръ, чтобы молодой человѣкъ съ вашимъ умомъ и фигурой могъ жить безбѣдно, а притомъ взглянуть и на свѣтъ?
— Не знаю.... Нѣтъ.
— Ну, такъ я вамъ скажу: ступайте на сцену.
— На сцену?
— Да, то есть, въ актеры. Я самъ актеръ, жена моя актриса, и дѣти актеры. У меня даже была собака, которая жила и кончила жизнь, упражняясь въ драматическомъ искусствѣ, а теперь есть лошадь, которая прекрасно играетъ въ Тамерланѣ-Татаринѣ. Я охотно приму васъ въ свою труппу, и васъ, и вашего товарища. По-рукамъ, что̀ ли? А мнѣ нужно что-нибудь новенькое.
— Но.... но, сэръ.... Я, право, ничего не знаю; я игралъ только однажды, и то еще въ училище.
— Помилуйте, молодой человѣкъ! возразилъ Кромльзъ: въ вашихъ глазахъ—трагедія, въ голосѣ—комедія, въ улыбкѣ—фарсъ. Я говорю это безъ всякой лести. А что̀ касается до вашего товарища, такъ онъ имѣетъ такое лицо, какъ-будто цѣлый вѣкъ смотрѣлъ на лампы у оркестра. Ну, по-рукамъ, что̀ ли?
Николай задумался: въ карманѣ его было очень просторно, а послѣ расчета съ хозяиномъ постоялаго двора, сдѣлается еще просторнѣе.
— Вы будете намъ полезны до безконечности, говорилъ между-тѣмъ директоръ. Вы воспитывались въ
