Размѣнявшись многими искренними привѣтами, пожелавъ взаимно всѣхъ благъ на свѣтѣ, они разстались, и Ньюменъ печально побрелъ къ Гольденъ-Скверу, но, идучи, безпрестанно оглядывался, кивалъ головою и махалъ шляпой, пока разстояніе и поворотъ въ другую улицу не скрыли отъ него путниковъ.
— Теперь выслушай меня, Смайкъ, сказалъ Николай: мы идемъ въ Портсмоутъ.
Смайкъ улыбнулся молча: для него было всё-равно, куда бы нейти, лишь бы вмѣстѣ съ своимъ другомъ и благодѣтелемъ.
— Я никогда не бывалъ въ Портсмоутѣ, продолжалъ Николай: но это приморскій городъ, и если намъ не удастся получить никакихъ другихъ мѣстъ, то мы можемъ опредѣлиться на корабль. Я молодь и силенъ, гожусь для всякой работы. Но, какъ ты, мой другъ?
— Я буду съ вами, отвѣчалъ Смайкъ.
— Знаю. Только, оставаясь на кораблѣ, надобно приносить пользу, надобно трудиться, служить. Я надѣюсь, что ты выучишься чему-нибудь. Нѣтъ ничего невозможнаго: стоить захотѣть.
— О, я хочу, хочу! вскричалъ Смайкъ, сверкая глазами.
— Такъ съ Богомъ же! А впрочемъ, если бы тебѣ не посчастливилось, тогда я одинъ стану работать за насъ обоихъ.
Нѣсколько минуть они шли молча; Смайкъ отиралъ слезы.
— Дай, я понесу узелъ, сказалъ Николай.
— Нѣтъ!..... нѣтъ! вскричалъ бѣднякъ, отскочивъ въ сторону.
— Почему же нѣтъ, мой другъ?
— Потому..... потому..... Ахъ, мистеръ Никльби! Не мѣшайте мнѣ, пожалуйста, не мѣшайте мнѣ, хоть что̀-нибудь дѣлать. Я думаю безпрестанно, день и ночь
