— Можетъ-статься.... не знаю. А похожа ли на васъ ваша сестра?
— Говорятъ, что похожа. Только она гораздо лучше.
— Ахъ! такъ она должна быть очень хороша! вкричалъ Смайкъ, сложивъ руки. Увижу ли я ее?
— Можетъ-быть.... Но не теперь, мой другъ, прибавилъ Николай, подумавъ немного: не теперь! Завтра мы съ тобой отправимся изъ Лондона.
Смайкъ не сказалъ на это ни слова. Николай началъ приводить въ порядокъ свои пожитки, отдѣлилъ часть своего платья для Смайка, остальное уложилъ и связалъ. Ему было грустно. Чтобъ разсѣять тоску, онъ пошелъ бродить по улицамъ и пробродилъ до самаго вечера. Ни Ноггса ни Смайка не было дома когда онъ воротился. Николай кинулся на постель; изъ глазъ его текли слезы; онъ не замѣтилъ, какъ кто-то тихонько вошелъ въ комнату, и, долго долго спустя, увидѣлъ наконецъ, что Смайкъ стоить у противуположной стѣны и смотритъ на него, не сводя глазъ.
— Ну что̀, Смайкъ? спросилъ онъ, притворяясь веселымъ: что̀ видѣлъ ты новаго? гдѣ побывалъ?
— Нѣтъ, отвѣчалъ Смайкъ угрюмо: теперь надо говорить не объ этомъ.
— О чемъ же, мой другъ? спросилъ Николай съ удивленіемъ.
— Вотъ о чемъ. Я знаю, мистеръ Никльби, что вы несчастливы, очень несчастливы. Я вамъ въ тягость. У васъ нѣтъ денегъ и на себя. Вы худѣете, глаза ваши тускнутъ. Я не могу этого видѣть; я хочу уйти. Я ужъ и пошолъ, когда васъ не было дома, но.... нѣтъ, я не могъ уйти, не простившись.
Николай не далъ ему говорить.
— Другъ мой! другъ мой! вскричалъ онъ, обнимая его со слезами: нѣтъ! мы съ тобой никогда не простимся; никогда! Ты—мое едиственное утѣшеніе; ты—
