Само собой разумѣется, что мадамъ Манталини упала въ обморокъ.
Катя бросилась къ ней со сткляночкой спирту, миссъ Негъ съ летучею солью; началась суматоха и бѣготня; но мадамъ Манталини никакъ не рѣшалась прійти въ чувство.—Наконецъ отворилась дверь изъ сосѣдственной комнаты, и вошелъ самъ Monsieur Манталини, въ шлафроке съ золотыми кисточками. Онъ вошелъ, и сѣлъ среди комнаты верхомъ на стулъ, стоявшій по серединѣ.
— Много ли въ итогѣ? спросилъ онъ.
— Тысяча пять сотъ двадцать семь фунтовъ четыре шилинга и девять съ половиною пенни, отвѣчалъ одинъ изъ коммиссаровъ весьма почтительно.
— Бокалъ моего счастья! воскликнулъ Манталини, повернувшись къ женѣ: выслушай меня, моя радость.
— Я не хочу ничего слушать, отвѣчала мадамъ Манталини, приподнявъ голову: не говорите мнѣ ни слова, сударь. Вы меня разорили! вы промотали все мое имѣніе!—Подите прочь!
Манталини, который, вѣрно, заблаговременно обдумалъ планъ своихъ дѣйствій, лишь-только услышалъ эти слова, произнесенныя довольно сердитымъ голосомъ, началъ бѣгать по комнатѣ, бить себя въ грудь, рвать свои волосы, и на одномъ изъ такихъ разбѣговъ, уклонившись немного въ сторону, выбѣжалъ вонъ.
— Помогите! помогите! закричала тогда мадамъ Манталини. Ахъ, миссъ Никльби!… Ахъ, Боже мой!… Онъ убьетъ себя. Я говорила съ нимъ такъ грубо; онъ не можетъ переносить этого. Альфредъ! возлюбленный мой!
Мадамъ Манталини бросилась въ ту комнату, куда удалился супругъ ея. Катя последовала за нею. Онѣ нашли Monsieur Манталини сидящимъ на стулѣ, съ