жешь, что ты и не виноватъ; что это не твоя, а моя вина.
Онъ схватилъ несчастнаго за волосы, и страшная плеть засвистала: мучительный ударъ упалъ на хилое тѣло Смайка; бѣдный издалъ пронзительный вопль, глаза его налились кровью, лицо исказилось.... Между-тѣмъ плеть опять свиснула, опять ударъ готовился Смайку..... Но въ эту самую минуту Николай кинулся на мучителя и громовымъ голосомъ закричалъ: Стой!
— Кто такъ смѣетъ кричать? спросилъ Сквирсъ, оглянувшись.
— Я! отвѣчалъ Николай.
— Вы?
— Да, я! Я не допущу этого злодѣйства!
Сквирсъ невольно смѣшался, и выпустивъ Смайка изъ рукъ, отступилъ шага два назадъ. Глаза его, казалось хотѣли выскочить изъ своего мѣста; но изумленіе было такъ велико, что онъ не могъ говорить.
— Да, я не допущу этого! продолжалъ Николай, грозно смотря на злодѣя. Вы довольно мучили несчастное созданіе. Пора вспомнить, что оно такой же человѣкъ, какъ и вы, какъ и ваша жена, ваши дѣти.....
— Молчать, нищій! закричалъ Сквирсъ, вдругъ ободрившись и сдѣлавшись еще бѣшенѣе: молчать, пошелъ прочь!
Онъ опять ухватился за Смайка и въ то же время махалъ своей плетью, чтобы не подпустить къ себѣ Николая.
— Слушай, злодѣй! сказалъ молодой человѣкъ, задыхаясь отъ гнѣва: я требую, чтобы ты сей часъ же оставилъ его. Ежели не оставишь—бѣда! клянусь Богомъ—бѣда! Никакія силы человѣческія и адскія—хоть призови къ себѣ самаго чорта на помощь—не спасутъ тебя отъ моей руки. Я забудусь, не выдержу. Злодѣянія твои тяжело обрушатся на твою собственную голову.
