и когда ихъ не будетъ дома, я приглашу тебя съ Джономъ на чай.
Подруги поцѣловались и разбѣжались. Фаини съ нетерпеніемъ ждала отъѣзда родителей. Наконецъ желанный день наступилъ: она осталась одна.
Читатели легко догадаются, что у Фании было пропасть хлопотъ по этому случаю. Женскій тоалетъ вѣдь не шутка, особливо въ такихъ критическихъ обстоятельствахъ, когда дѣло идетъ объ женихѣ. Зато миссъ Фанни и нарядилась какъ нельзя лучше. Волосы ея,—они были рыжеватаго цвету,—служанка завила въ пять рядовъ и расположила такъ, что букли, начинаясь у маковки, ниспадали оттуда на шею. О прочемъ и говорить нечего: розовое платье, голубой поясъ и зеленый газовый шарфъ, накинутый на одно плечо къ явной погибели Николаева сердца: все это были такія тонкія хитрости кокетства, какихъ еще не изобрѣтала до того времени ни одна женщина. Чудо! прелесть! Николай взглянетъ, и растаетъ.
Въ концѣ тоалета прибѣжала Матильда Прайсъ.
— А гдѣ же твой Джонъ?
— Онъ пошелъ домой умываться. Сейчасъ будетъ.
— Я трепещу.
— Вѣрю. Я испытала это.
— Но мнѣ это такъ ново, мой другъ.
Дѣвушки начали оправлять взаимно свои наряды. Кто-то позвонилъ у дверей.
— Пришелъ! закричали онѣ въ одинъ голосъ, и ну метаться изъ угла въ уголъ, сами не зная, что дѣлаютъ.
— Но надобно отвѣчать, шепнула наконецъ Матильда. Говори, Фанни, скажи: войдите-съ.
Фанни, испустивъ трепетный вздохъ, сказала: «Войдите-съ!» И вошелъ Николай. Можно вообразить, какъ она приняла его: каждое ея слово, каждое движеніе было просто стрѣла, направленная прямо въ сердце
