— Миссъ Негъ, пошлите сюда миссъ Никльби, сказала хозяйка: а сами можете остаться въ мастерской.
— Что̀ вы изволили приказать? спросила миссъ Негъ, покраснѣвши.
— Я приказала вамъ остаться въ мастерской.
Миссъ Негъ вышла молча и прислала за себя Катю; но съ этихъ поръ она сдѣлалась непримиримымъ, открытымъ, врагомъ у бѣдной дѣвушки. «Я старуха?..... я старуха? говорила она: а моя маленькая ножка! а пятнадцать лѣтъ славы и первенства!» Щекотливый желудокъ ея самолюбія не могъ переварить этой обиды, и Катя сдѣлалась предметомъ всеобщаго негодованія, насмѣшекъ, клеветы, потому-что другія дѣвушки также стали преслѣдовать ее, угождая начальницѣ. Невинная Катя плакала, горевала; а пособить было нечѣмъ. Жаловаться матери она не хотѣла, чтобы не огорчить ее; жаловаться хозяйкѣ, ей казалось неблагородно. Безъ утѣхи и помощи, она рѣшилась терпѣть свое горе до, послѣдней крайности и находила отраду только въ слезахъ. Прибавьте къ этому, что маленькаго жалованья, которое она получала, едва-едва было достаточно на удовлетвореніе самыхъ необходимыхъ потребностей ея жизни съ матерью. Прибавьте еще неудобства ихъ жилища, мрачность этихъ кирпичныхъ стѣнъ, сырость и холодъ, отдаленность и пустоту...... Бѣдная, бѣдная дѣвушка!
Между-тѣмъ братъ ея, съ знаменитымъ педагогомъ мистеромъ Сквирсомъ, прибылъ въ іоркское графство и вступилъ въ отправленіе своей должности. Мы не станемъ описывать ихъ путешествія, а перенесемъ читателя прямо въ деревню Дотбойсъ, куда наши странники прибыли по образцу пѣшаго хожденія, таща на плечахъ поклажу, потому что деревня Дотбойсъ была въ сторонѣ отъ большой дороги и дилижансъ не заѣзжалъ въ нее.
— Это Дотбойсъ-Голль? спросилъ Николай, уви-
