мастерской мадамъ Манталини управляла миссъ Негъ, потому-что сама хозяйка была женщина довольно ограниченная и безъ всякаго вкусу. Миссъ Негъ поступила въ ея магазинъ двадцати-пяти летъ, когда была еще хороша и могла съ успѣхомъ явиться за самымъ пышнымъ прилавкомъ. Она привязалась къ хозяйкѣ своей до безумія, привязалась дотого, что находила красавцемъ ея супруга; но въ то же время миссъ Негъ знала цѣну и себѣ самой; а изъ совокупленія двухъ этихъ чувствъ, то есть, изъ неограниченной привязанности къ хозяйкѣ и изъ сознанія своего собственнаго достоинства, вышло то, что она не терпѣла никакого соперничества. Возникающая звѣзда скромной Кати нанесла жестокій ударъ ея самолюбію. «Какъ! говорила миссъ Негъ: я пятнадцать лѣтъ была украшеніемъ и опорою этого магазина, пятнадцать лѣтъ меня все уважали, никто не смѣлъ оскорбить меня, и вдругъ какая-то нищая дѣвчонка, Богъ знаетъ откуда, хочетъ втоптать меня въ грязь!»
На бѣду случилось еще одно происшествіе. Какой-то молодой человѣкъ заѣхалъ въ магазинъ купить банку помады, въ то самое время, когда тамъ была знатная и богатая дама, отъ которой мадамъ Манталини наживала большіе барыши. Миссъ Негъ прибѣжала съ двумя шляпками, задыхаясь весьма интересно чтобы показать свое усердіе къ дѣлу расточительной покупщицы. Но случилось такъ, что когда прибѣжала она, эта дама стояла очень близко къ молодому человѣку, и онъ пожималъ руку ея, между-тѣмъ какъ мадамъ Манталини скромно глядѣла въ окно. Дама нахмурилась.
— Мадамъ Манталини, сказала она: позовите лучше ту молодую и хорошенькую дѣвушку, которую я вчера у васъ видѣла. Я терпѣть не могу, чтобы мнѣ прислуживали старухи. И сдѣлайте такъ, чтобы она, а не кто другой, выходила всякій разъ, когда я заѣду.
