— Ахъ, Боже мой! что̀ подумаетъ мистеръ Никльби, слыша такія слова?
— Ничего, сударыня, отвѣчалъ Ральфъ: я знаю веселый нравъ вашего супруга.
Не пускаясь описывать дальнѣйшихъ разговоровъ между двумя нѣжными супругами и ихъ гостемъ, разговоровъ, которые были дьявольски хорошо украшены чертовски остроумными фразами господина Манталини, мы скажемъ только, что всѣ условія насчетъ Кати были наконецъ заключены, и хозяйка велѣла ей прійти къ себѣ поутру въ понедѣльникъ.
— Ухъ! произнесъ старикъ Никльби, когда они съ Катей вышли на улицу.
Катя взяла его руку, хотѣла благодарить.
— Погоди, сказалъ онъ: мы еще не все кончили. Вѣдь ты будешь здѣсь только днемъ, а ночевать надо дома. Квартира, которую вы теперь занимаете, для васъ не годится: она дорога. У меня есть пустой домъ на берегу Темзы; немножко запущенъ, давно стоитъ безъ жильцовъ. Скажи матери, что я завтра пришлю къ ней конторщика, и онъ перевезетъ васъ въ этотъ домъ. Можете жить до случая. Прощай.
Ральфъ холодно кивнулъ головой и пошелъ своею дорогой. Катя, оставшись одна, нѣсколько минуть простояла въ недоумѣніи, куда ей итти, чтобъ попасть домой; наконецъ пошла наудачу, и доро̀гою размышляла о своемъ положеніи. Все, что̀ видѣла она у мадамъ Манталини, ей какъ-то не нравилось. Неопытная дѣвушка не умѣла дать себѣ отчета въ этомъ чувствѣ, но не менѣе того покорялась ему, съ сожалѣніемъ вспоминала о прошедшемъ и съ боязнію силилась угадать будущее.
Дома, нѣжная мать старалась утѣшить ее своею любовію и знаніемъ свѣта. Мистрисъ Никльби вспомнила о двухъ модныхъ торговкахъ, которыя, какъ она увѣряла, были ужасно богаты, хотя впрочемъ ей не удалось привести на память, отчего именно онѣ разбога-
