просто наказанье—писать миніатюрный портретъ. Иной говоритъ: «Вы нарисовали меня слишкомъ серіознымъ, миссъ Ла-Криви;» другой: «Вы нарисовали меня слишкомъ веселымъ, миссъ Ла-Криви.» А этого не понимаютъ, что совершенство всякаго хорошего портрета состоитъ именно въ томъ, чтобы онъ былъ серіозенъ, или веселъ, смотря по лѣтамъ, званію и прочимъ обстоятельствамъ человѣка, съ котораго списанъ. Взгляните на произведенія нашихъ лучшихъ художннковъ. У нихъ всѣ лица мужчинъ въ черныхъ бархатныхъ платьяхъ, съ рукой, опущенной на мраморный столикъ,—серіозны; а лица дамъ съ зонтиками, или съ собачками, или съ маленькими дѣтьми,—всѣ, безъ исключенія, веселы. Собственно говоря, въ портретной живописи только и есть два рода—веселый и серіозный. И мы, художники, обыкновенно пишемъ, въ серіозномъ родъ—портреты стариковъ, чиновниковъ, людей дѣловыхъ, а въ веселомъ—портреты дамъ и молодыхъ джентльменовъ, которые ничего не дѣлаютъ. Если природа иногда по ошибкѣ создастъ адвоката съ персиковымъ румянцемъ семнадцати-лѣтней дѣвушки, а молодую даму со впалыми глазами доктора философіи,—исправьте природу! На то и художество!
— Здравствуйте! сказалъ мистеръ Ральфъ Никльби, нечаянно войдя въ комнату. Я услышалъ здѣсь голосъ племянницы. Что̀ это? никакъ ея портретъ?
— Да, сэръ, это ея портретъ, и могу сказать,—хоть сама пишу его,—онъ будетъ чудо какъ хорошъ. Позвольте, вотъ я сейчасъ.....
— Не безпокойтесь, не безпокойтесь, сударыня: я не знатокъ.
Не говоря больше ни слова, мистеръ Ральфъ взялъ Катю за руку и пошелъ съ нею въ квартиру невѣстки.
— Я пріискалъ мѣсто для вашей дочери, сказалъ онъ, входя туда.
