дины, которые очень проворно улетали одинъ за другимъ въ ротъ ихъ добродѣтельнаго наставника.
— Ну, теперь слушайте, дѣти! провозгласилъ онъ. Когда я скажу: нумеръ первый!—тогда тотъ изъ васъ, кто стоить первымъ съ левой стороны, подходи и бери свою долю; когда скажу: нумеръ второй!—подходи второй; и такъ далѣе. Понимаете?
— Понимаемъ, пропищали дѣти.
— Хорошо. Стойте же смирно. Побѣждайте свои страсти, мои милые, и вы побѣдите человѣческую натуру.
Мистеръ Сквирсъ продолжалъ весело кушать, до техъ поръ пока не очистилъ всей тарелки съ говядиной; потомъ взялъ пять тоненькихъ ломтиковъ хлѣба, намаслилъ ихъ, и, вѣроятно, хотѣлъ начать свою перекличку, но въ эту минуту затрубили въ рогъ:—вошедшій слуга доложилъ, что дилижансъ сейчасъ отправляется.
— Ну, мои ангелы, нечего дѣлать! сказалъ Сквирсъ: видно, вамъ остаться нынче безъ завтрака. Да, все-равно: я возьму этотъ хлѣбъ съ собой, и вы скушаете его вмѣсто обѣда.
Черезъ нѣсколько минуть Николай, съ своимъ ученымъ патрономъ и пятью мальчиками, стоялъ уже возлѣ дилижанса. Все было уложено; готовились сѣсть.
— Любезный Никльби, сказалъ педагогъ, застегнувши свой длинный сюртукъ и работая во рту зубочисткой: я полагаю, что вамъ лучше сѣсть на имперіале. Надо присмотрѣть за дѣтьми, чтобы кто изъ нихъ не упалъ и не расшибся объ мостовую: вѣдь за нихъ платятъ по двадцати гиней въ годъ.
— Это ваши дѣти? спросила старая дева, за которою тащили огромную коллекцію салоповъ и маленькихъ узелковъ.
— Почти такъ, сударыня: они все находятся подъ
