ШАРФЕНБЕРГЪ. Пока кормили лошадей, я пошелъ въ рыцарскій домъ и нашелъ тамъ епископа, дерптскаго командора Фонъ Фрикке и барона фонъ Шлуммермаусъ, который къ общему соблазну, не будучи рыцаремъ, носитъ командорскій плащъ и крестъ.....
СИЛЬВЕСТРЪ. Хорошо, хорошо! Да что сказалъ епископъ?
ШАРФЕНБЕРГЪ. О, отецъ Стефанъ себѣ на умѣ; онъ другъ вашему В-ству, потому что желаетъ вамъ скорой смерти и вашего мѣста; послѣднее заставляетъ его дружить и съ рыцарями; фонъ-деръ-Боргъ жестоко ошибется.
СИЛЬВЕСТРЪ. Да что же они говорили?
ШАРФЕНБЕРГЪ. Досадовали на Императора московскаго; переговоры неудались; не будетъ ни мира, ни войны... знаете, этакое in statu quo[1]
СИЛЬВЕСТРЪ (улыбаясь). Будеть война!
ШАРФЕНБЕРГЪ. Не будетъ, ваше в-ство!
СИЛЬВЕСТРЪ. Будетъ, per Jovem![2] — Ступай за Мухинымъ.
ШАРФЕНБЕРГЪ. Еще не все!..... Епископъ передалъ мнѣ письма; когда я осматривалъ печати, то замѣтилъ, что хотя обвертки поистерты отъ дороги, но снурки новёхонькіе..... Ergo[3].....
СИЛЬВЕСТРЪ. Понимаю, но едва ли понялъ въ нихъ хотя одно слово, мой добрый сынъ Стефанъ. Ну отецъ, рыцарь и баронъ! Что изо всего этого будетъ?
ШАРФЕНБЕРГЪ. Это извѣстно одному Богу, да нѣсколько вашему в-ству. По мнѣ-бы за ножи, да ночью! Снестись съ Черноголовыми въ Ревелѣ, Дерптѣ, Вольмарѣ и гдѣ только развелись эти пьяницы, да и за дѣло. Назначить день и часъ. Когда я былъ священникомъ, я и думать объ этомъ боялся; но теперь когда, съ разрѣшенія вашего, я имѣю счастіе принадлежать ко всѣмъ сословіямъ, имѣть семь костюмовъ, семь фамилій и семь окладовъ , управлять иностранными дѣлами четырехъ странъ и получать постоянныя и вѣрныя свѣденія о состояніии расположеніи ордена и народа..... Изгнаніе рыцарей такъ возможно, такъ легко..... Теперь нѣтъ ужаснаго Менгдена. Тотъ бывало спитъ однимъ глазомъ, а другой такъ и скачетъ съ меня па ваше в-ство и обратно... Всегда въ снуровкѣ, какъ filia Dorothea[4], онъ въ желѣзной а мы въ поли-
——————
