иней, такъ что протянутая по полу моржовая кожа остается сухой. Затѣмъ всякій входящій, будетъ ли то родичъ или чужанинъ, отдавъ привѣтствіе хозяевамъ, располагается въ шатрѣ, какъ у себя дома; онъ ѣстъ и пьетъ, сколько дадутъ хозяева, и остается столько времени, сколько ему нужно. Насчетъ гостепріимства чукчи разсуждаютъ такъ: „сегодня ты живешь и ѣшь
въ моемъ шатрѣ, завтра я — въ твоемъ“. Иначе и невозможно въ этой ужасной странѣ.
Чѣмъ питаются чукчи? Казалось бы, пища ихъ должна быть исключительно животной. Въ пустынной полярной странѣ что можетъ добыть себѣ человѣкъ, кромѣ звѣря, водящагося въ морѣ или въ тундрѣ! Здѣсь невозможно никакое земледѣліе, сама же тундра не производитъ для человѣка ничего съѣдобнаго, кромѣ ягодъ. Къ изумленію своему ученые открыли, однако,
иней, так что протянутая по полу моржовая кожа остается сухой. Затем всякий входящий, будет ли то родич или чужанин, отдав приветствие хозяевам, располагается в шатре, как у себя дома; он ест и пьет, сколько дадут хозяева, и остается столько времени, сколько ему нужно. Насчет гостеприимства чукчи рассуждают так: «Сегодня ты живешь и ешь
в моем шатре, завтра я — в твоем». Иначе и невозможно в этой ужасной стране.
Чем питаются чукчи? Казалось бы, пища их должна быть исключительно животной. В пустынной полярной стране что может добыть себе человек, кроме зверя, водящегося в море или в тундре! Здесь невозможно никакое земледелие, сама же тундра не производит для человека ничего съедобного, кроме ягод. К изумлению своему ученые открыли, однако,
