торое утверждаетъ, что единства народнаго духа, единства народнаго убѣжденія никогда не было; извѣстно, что различныя племена одного и того же народа имѣли и имѣютъ свои особые обычаи, дающіе содержаніе мѣстному, партикулярному обычному праву. Если бы источникомъ обычнаго права былъ единый факторъ, дѣйствующій независимо отъ индивидуальнаго сознанія или убѣжденія, то этого разнообразія правовыхъ воззрѣній, этого разнообразія права быть не могло. Приведенное возраженіе намъ представляется наиболѣе сильнымъ еще и потому, что оно раскрываетъ внутреннюю слабость всего построенія исторической школы. И въ самомъ дѣлѣ, основа обычнаго права, по ученію Пухты, лежитъ въ общемъ убѣжденіи не только всего народа, но и его частей или особыхъ болѣе тѣсныхъ союзовъ, связанныхъ особенными культурными интересами. Въ этихъ болѣе тѣсныхъ соединеніяхъ могутъ возникать особыя юридическія убѣжденія, которыя и составляютъ мѣстное, партикулярное обычное право. Итакъ, источникомъ права, согласно ученію самаго Пухты, м. б. не только общее народное убѣжденіе, но и убѣжденія отдѣльныхъ общественныхъ союзовъ, таковыхъ какъ городъ, село, община, или, говори иначе, источникомъ права м. б. не только общій народный духъ, но и особый духъ общественныхъ союзовъ; значитъ, никакого естественнаго единства народнаго духа нѣтъ, ибо если бы таковое было, то особаго духа общественныхъ союзовъ, какъ источника права, быть не могло. Эта внутренняя слабость учения Пухты, его внутреннее противорѣчіе выступаетъ также и въ тѣхъ компромисахъ съ своимъ основнымъ взглядомъ, въ которые онъ впалъ далѣе въ разсужденіяхъ о роля законодателя и юристовъ въ образованіи права. Здѣсь онъ, хотя и непрямо, а съ оговорками допускаетъ уже творческое значеніе индивидуальнаго убѣжденія, находя, что какъ законодателю, такъ и юристамъ при извѣстныхъ условіяхъ принадлежитъ роль замѣстителей народа при образованіи права.
Теорія происхожденія обычнаго права путем повторенія изъ
