отсюда, спуститься опять внизъ, въ долины, съ сердцемъ полусчастливымъ отъ извѣданной радости, и полуразбитымъ отъ оконченности счастья, и отъ стыда своей неполноты. А тотъ, кто, любя въ немъ, любитъ сполна, холодѣетъ, и становится бѣлымъ призракомъ, и никогда ужь не можетъ возвратиться къ земному, не будетъ больше знать униженія, но никогда и не узнаетъ розовой улыбки земного Утра. Онъ будетъ вѣчно въ царствѣ Бѣлизны и въ таинствѣ луннаго свѣта. Въ зеленыхъ гротахъ межь голубыхъ цвѣтовъ.
Елена. Родной, любимый, ты все время читаешь въ моей душѣ. Я хотѣла разсказать тебѣ свой сонъ. Слушай. Ты поймешь. Я видѣла Море синихъ душистыхъ цвѣтовъ, какихъ никогда еще не встрѣчала, и среди нихъ тебя и себя. Мы стояли утопая въ душистой живой синевѣ. Сверху сыпались, окропляя наши лица росой, эти странные синіе цвѣты. Между ними мелькали знакомыя лица, знакомые призраки несли намъ синіе цвѣты, и торопливо исчезали. Ты стоялъ съ закрытыми глазами, и лицо твое съ каждымъ мигомъ преображалось, каждый мигъ становилось все озареннѣе. Казалось, ты видѣлъ, видѣлъ то, чего я еще не вижу, но вотъ сейчасъ увижу. Ты все прозрачнѣе. Все тоньше преграда. Синій дождь цвѣтовой все обильнѣе. Я закрываю на мгновеніе глаза. Вдругъ у тебя вырывается безумный страшный далекій крикъ. Цвѣты раздвигаются, и мы, упавъ другъ на друга, летимъ въ бездонную, черную, но блистающую
отсюда, спуститься опять вниз, в долины, с сердцем полусчастливым от изведанной радости, и полуразбитым от оконченности счастья, и от стыда своей неполноты. А тот, кто, любя в нём, любит сполна, холодеет, и становится белым призраком, и никогда уж не может возвратиться к земному, не будет больше знать унижения, но никогда и не узнает розовой улыбки земного Утра. Он будет вечно в царстве Белизны и в таинстве лунного света. В зеленых гротах меж голубых цветов.
Елена. Родной, любимый, ты всё время читаешь в моей душе. Я хотела рассказать тебе свой сон. Слушай. Ты поймешь. Я видела Море синих душистых цветов, каких никогда еще не встречала, и среди них тебя и себя. Мы стояли утопая в душистой живой синеве. Сверху сыпались, окропляя наши лица росой, эти странные синие цветы. Между ними мелькали знакомые лица, знакомые призраки несли нам синие цветы, и торопливо исчезали. Ты стоял с закрытыми глазами, и лицо твое с каждым мигом преображалось, каждый миг становилось всё озареннее. Казалось, ты видел, видел то, чего я еще не вижу, но вот сейчас увижу. Ты всё прозрачнее. Всё тоньше преграда. Синий дождь цветовой всё обильнее. Я закрываю на мгновение глаза. Вдруг у тебя вырывается безумный страшный далекий крик. Цветы раздвигаются, и мы, упав друг на друга, летим в бездонную, черную, но блистающую
