Я долго думалъ, пытку унимая,
Что смысла нѣтъ въ мучительствѣ скорбей.
Но благо знать, что въ боли есть ручей,
И можно жить, его струѣ внимая.
5 Лѣса не сразу знаютъ счастье мая.
Шесть лунъ имъ льютъ мертвящій токъ лучей.
И вотъ онъ, май. Свѣтись же горячѣй,
Съ деревъ умѣнье быть перенимая.
Они внимали вою жесткихъ бурь,
10 Учась у вьюгъ напѣвамъ колыбельнымъ.
Умѣй молчать какъ-будто въ снѣ смертельномъ.
Но въ часъ весны ты больше взоръ не хмурь.
Чтобъ вѣдать май, съ его восторгомъ цѣльнымъ,
Должна въ себѣ вмѣстить сто зимъ Лазурь.
Я долго думал, пытку унимая,
Что смысла нет в мучительстве скорбей.
Но благо знать, что в боли есть ручей,
И можно жить, его струе внимая.
5 Леса не сразу знают счастье мая.
Шесть лун им льют мертвящий ток лучей.
И вот он, май. Светись же горячей,
С дерев уменье быть перенимая.
Они внимали вою жёстких бурь,
10 Учась у вьюг напевам колыбельным.
Умей молчать как будто в сне смертельном.
Но в час весны ты больше взор не хмурь.
Чтоб ведать май с его восторгом цельным,
Должна в себе вместить сто зим Лазурь.
