Уходитъ длинной лентою рѣка,
Среди луговъ, холмовъ, лѣсовъ синѣя,
Служа нѣмымъ изображеньемъ Змѣя,
Что спитъ и спитъ и будетъ спать вѣка.
5 Лишь дышутъ зыбью сильные бока,
Тамъ чешуя, волнообразно млѣя,
Мгновенія подъятія лелѣя,
Горитъ и манитъ взоръ издалека.
Покошены кусты душистой кашки,
10 Вольнѣе ходитъ вѣтеръ по травѣ.
Толкачики—на службѣ, какъ монашки.
Чирикаютъ кузнечики въ овражкѣ.
Но Змѣй заснулъ. Лишь сны его, въ плотвѣ,
Сверкаютъ вкось по влажной синевѣ.
Уходит длинной лентою река,
Среди лугов, холмов, лесов синея,
Служа немым изображеньем Змея,
Что спит и спит и будет спать века.
5 Лишь дышат зыбью сильные бока,
Там чешуя, волнообразно млея,
Мгновения подъятия лелея,
Горит и манит взор издалека.
Покошены кусты душистой кашки,
10 Вольнее ходит ветер по траве.
Толкачики — на службе, как монашки.
Чирикают кузнечики в овражке.
Но Змей заснул. Лишь сны его, в плотве,
Сверкают вкось по влажной синеве.
