Предъ ликами, что сгрудились въ аравахъ,
Предъ красно-вороной рѣкой коней,
Гдѣ въ числахъ ночь, и въ числахъ жаръ огней,
Въ вѣкахъ начальныхъ, временахъ не ржавыхъ,—
5 Въ горѣньи крови, въ пламенныхъ забавахъ,
Гдѣ жеребецъ, съ кобылою своей
Любясь, порой хребетъ ломалъ у ней,
Въ невозвратимыхъ полновластныхъ славахъ,—
Въ веселіи играющихъ погонь,
10 Съ косящимися черными очами,
Съ дрожащими и дымными ноздрями,—
Откуда всталъ тотъ страшный бѣлый конь?
И въ чемъ былъ страхъ? Принесъ ли вѣсть онъ злую?
Но кони всѣ бѣжали вразсыпную.
Пред ликами, что сгрудились в аравах,
Пред красно-вороной рекой коней,
Где в числах ночь, и в числах жар огней,
В веках начальных, временах не ржавых, —
5 В гореньи крови, в пламенных забавах,
Где жеребец, с кобылою своей
Любясь, порой хребет ломал у ней,
В невозвратимых полновластных славах, —
В веселии играющих погонь,
10 С косящимися чёрными очами,
С дрожащими и дымными ноздрями, —
Откуда встал тот страшный белый конь?
И в чём был страх? Принёс ли весть он злую?
Но кони все бежали врассыпную.
