Когда, качнувъ орарь[1], діаконъ знакъ даетъ,
Что пѣвчимъ время пѣть, народу—мигъ моленья,
Въ высотахъ Божескихъ, въ то самое мгновенье,
Кто вѣренъ, слышитъ звонъ и ангельскій полетъ.
5 Когда на сотнѣ верстъ чуть слышно хрустнетъ ледъ
Въ одной проталинѣ, тотъ звукъ и дуновенье
Тепла весенняго вѣщаютъ льду крушенье,
И въ Солнцѣ въ этотъ мигъ есть явно зримый медъ.
И вѣтка первая на вербѣ златоносной,
10 Пушокъ свой обнаживъ, сзываетъ вѣрныхъ пчелъ.
Воскресенъ благовѣстъ ихъ ульевидныхъ селъ.
Когда жь, когда мой духъ, тоскующій и косный,
Увидитъ вербный свѣтъ и вѣющій орарь.
И Богу пѣснь споетъ. Какъ въ оны дни. Какъ встарь.
- ↑ Орарь — принадлежность богослужебного облачения диакона и иподиакона — длинная узкая лента из парчовой или иной цветной ткани. (прим. редактора Викитеки)
Когда, качнув орарь[1], диакон знак даёт,
Что певчим время петь, народу — миг моленья,
В высотах Божеских, в то самое мгновенье,
Кто верен, слышит звон и ангельский полёт.
5 Когда на сотне вёрст чуть слышно хрустнет лёд
В одной проталине, тот звук и дуновенье
Тепла весеннего вещают льду крушенье,
И в Солнце в этот миг есть явно зримый мёд.
И ветка первая на вербе златоносной,
10 Пушок свой обнажив, сзывает верных пчёл.
Воскресен благовест их ульевидных сёл.
Когда ж, когда мой дух, тоскующий и косный,
Увидит вербный свет и веющий орарь.
И Богу песнь споёт. Как в оны дни. Как встарь.
