Легенда.
Ты знаешь легенду? Лишь только луна,
Блеснувъ, озаряетъ молчаніе ночи,
Средь чащи лѣсной чьи-то искрятся очи,
Средь чащи поетъ и рыдаетъ струна,
5 Смущая покой задремавшей Полночи,
И звуки ея такъ воздушно-нѣжны,
Что только влюбленнымъ слышны,
Когда они шепчутся въ сумракѣ ночи…
Любовь моя! свѣтитъ волшебно луна,
10 И чаща лѣсная темна
Полночной порою,—
Скорѣй приходи и послушай со мною,
Какъ тихо поетъ и рыдаетъ струна!
Легенда
Ты знаешь легенду? Лишь только луна,
Блеснув, озаряет молчание ночи,
Средь чащи лесной чьи-то и́скрятся очи,
Средь чащи поёт и рыдает струна,
5 Смущая покой задремавшей Полночи,
И звуки её так воздушно-нежны,
Что только влюблённым слышны,
Когда они шепчутся в сумраке ночи…
Любовь моя! светит волшебно луна,
10 И чаща лесная темна
Полночной порою, —
Скорей приходи и послушай со мною,
Как тихо поёт и рыдает струна!
Юдиѳь.
Полна любви къ отчизнѣ, рабствомъ угнетенной,
Она красу свою ей въ жертву принесла,
И съ нѣжной пѣсней, яснымъ смѣхомъ озаренной,
Къ ужасному любовнику пошла.
5 Она идетъ… Горятъ алмазныя запястья…
Предстала передъ нимъ она, какъ дивный сонъ,—
И жгучимъ взоромъ, пляской, полной сладострастья,
Вождь смуглый Ассиріи опьяненъ!
Свой взоръ къ нему она все ближе наклоняла,
10 И вдругъ въ объятья къ ней онъ, торжествуя, палъ
И, страстью трепеща, ей ласки расточалъ,
И, трепеща стыдомъ, она его ласкала…
Потомъ, забывшись онъ уснулъ животнымъ сномъ…
Съ смертельнымъ ужасомъ, отчаяньемъ, стыдомъ
Юдифь
Полна любви к отчизне, рабством угнетённой,
Она красу свою ей в жертву принесла,
И с нежной песней, ясным смехом озарённой,
К ужасному любовнику пошла.
5 Она идёт… Горят алмазные запястья…
Предстала перед ним она, как дивный сон, —
И жгучим взором, пляской, полной сладострастья,
Вождь смуглый Ассири́и опьянён!
Свой взор к нему она всё ближе наклоняла,
10 И вдруг в объятья к ней он, торжествуя, пал
И, страстью трепеща, ей ласки расточал,
И, трепеща стыдом, она его ласкала…
Потом, забывшись он уснул животным сном…
С смертельным ужасом, отчаяньем, стыдом
