Въ полдни и въ ночи себя убираетъ,
Выхватитъ ножъ,
Скажетъ—хорошъ.
10 Сплететъ, заплететъ безъ конца поцѣлуи.
Брызнетъ—огни. И огни хороши.
Вѣчныя струи.
Все жь у души
Взора оно не смутитъ.
15 Вотъ оно снова, по пыльной дорогѣ, на Храмъ собираетъ.
Тѣло играетъ,
Душа глядитъ.
В полдни и в ночи себя убирает,
Выхватит нож,
Скажет — хорош.
10 Сплетёт, заплетёт без конца поцелуи.
Брызнет — огни. И огни хороши.
Вечные струи.
Всё ж у души
Взора оно не смутит.
15 Вот оно снова, по пыльной дороге, на Храм собирает.
Тело играет,
Душа глядит.
ЦАРЬ-ДѢВИЦА.
Могучій рогъ, изогнутый и полный,
Пьянящимъ медомъ—предо мной.
Я пью, я пью, живительныя волны
Умчали душу подъ Луной.
5 О, Царь-Дѣвица, Лебедь вѣковая,
Какъ искрометенъ этотъ медъ.
Онъ старъ, онъ старъ, и потому, живая,
Волна въ душѣ моей течетъ.
И этотъ рогъ, что ты, о, Царь-Дѣвица,
10 Мнѣ поднесла, становится жезломъ.
И я царю, и ты горишь, зарница,
Мы будемъ молніей вдвоемъ.
И этотъ рогъ, что ты, о, Царь-Дѣвица,
Мнѣ поднесла, становится рулемъ.
15 И мы скользимъ, летитъ двойная птица,
И мы плывемъ, и мы плывемъ.
ЦАРЬ-ДЕВИЦА
Могучий рог, изогнутый и полный,
Пьянящим мёдом — предо мной.
Я пью, я пью, живительные волны
Умчали душу под Луной.
5 О, Царь-Девица, Лебедь вековая,
Как искромётен этот мёд.
Он стар, он стар, и потому, живая,
Волна в душе моей течёт.
И этот рог, что ты, о, Царь-Девица,
10 Мне поднесла, становится жезлом.
И я царю, и ты горишь, зарница,
Мы будем молнией вдвоём.
И этот рог, что ты, о, Царь-Девица,
Мне поднесла, становится рулём.
15 И мы скользим, летит двойная птица,
И мы плывём, и мы плывём.
