Съ изумительной женой!
На медвѣжей былъ я шкурѣ,
А теперь—въ объятьяхъ чьихъ?
Въ поцѣлуйной дикой бурѣ,
65 Мнѣ Огонь поетъ свой стихъ,
Я въ истомности касаній,
Я цѣлую, я дрожу,
Я въ сіяньи, я въ туманѣ,
Кто со мной, не услѣжу,
70 Что со мной, не разскажу,
Я вступилъ въ огонь горячій,
Тѣломъ я вошелъ въ весну,
Я захлебываюсь въ плачѣ,
Въ сладкомъ хохотѣ стону,
75 И кругомъ, съ Огнемъ качаясь,
Расцвѣчаясь въ красотѣ,
Отраженьями встрѣчаясь,
Пляшутъ вещи всѣ въ юртѣ,
Пляшетъ утварь, пляшутъ стѣны,
80 Сумракъ шепчется живой,
Все въ дрожаньи перемѣны
Поцѣлуй есть тѣневой,
Къ огневому средоточью,
Словно шабашъ круговой,
85 Всѣхъ вещей стянулся рой.
Это видѣлъ я воочью,
Нынче ночью, нынче ночью,
И теперь ужь я—другой.
С изумительной женой!
На медвежей был я шкуре,
А теперь — в объятьях чьих?
В поцелуйной дикой буре,
65 Мне Огонь поёт свой стих,
Я в истомности касаний,
Я целую, я дрожу,
Я в сияньи, я в тумане,
Кто со мной, не услежу,
70 Что со мной, не расскажу,
Я вступил в огонь горячий,
Телом я вошёл в весну,
Я захлёбываюсь в плаче,
В сладком хохоте стону,
75 И кругом, с Огнём качаясь,
Расцвечаясь в красоте,
Отраженьями встречаясь,
Пляшут вещи все в юрте,
Пляшет утварь, пляшут стены,
80 Сумрак шепчется живой,
Всё в дрожаньи перемены
Поцелуй есть теневой,
К огневому средоточью,
Словно шабаш круговой,
85 Всех вещей стянулся рой.
Это видел я воочью,
Нынче ночью, нынче ночью,
И теперь уж я — другой.
Что тамъ въ складкахъ волчьей шубы?
Что-то есть тамъ? Кто-то скрытъ?
Что там в складках волчьей шубы?
Что-то есть там? Кто-то скрыт?
